​Валерия Пахтаева: «Федеральные торговые сети своей политикой убивают любое качественное производство в России. Сургут не исключение»

От редакции. Ушла из жизни Валерия Пахтаева, один из самых ярких предпринимателей Сургута, честная, волевая, бескомпромиссная женщина, всегда предельно конкретно говорившая обо всех проблемах сферы, в которой работала.

Редакция siapress.ru выражает свои соболезнования родным и близким Валерии Пахтаевой и предлагает вспомнить ее одним из старых интервью, данным порталу в 2016 году.

...

Федеральные торговые сети пришли в Сургут несколько лет назад. Конкурентной борьбы не выдержали несколько местных магазинов: самый свежий пример — появление «Перекрестков» на месте «Ростов» и «Лабазов». К чему движется наш город в плане наличия качественных продуктов, как себя чувствуют местные производители и чем будут питаться сургутяне, если власть не возьмется за реальную поддержку локального бизнеса, — об этом мы поговорили с руководителем известной в Сургуте кондитерской сети «Кешка-сладкоежка» Валерией Пахтаевой.

— Многим нашим читателям интересна такая ситуация. Заходишь в сетевой магазин — пускай это будет «Магнит» или «Перекресток», или «О’кей», — и нашей местной продукции там в лучшем случае можно найти очень немного — а их у нас и в принципе немного.

— Шесть-семь фирм, не больше.

— Да. Как правило, вашу продукцию — я имею в виду сургутского производителя вообще — в сетях найти довольно сложно. В связи с этим возникает вопрос — а почему такая ситуация сложилась?

— Вы знаете, это проблема не только Сургута, это проблема общероссийская, она сформирована многими факторами, в первую очередь, законодательными. Сейчас идет большая битва в Государственной думе между производителями и федеральными сетями. Я начну с того, что понятно каждому человеку — все мы наелись «дешевых» продуктов, и вдруг обнаружили, что кушать нечего. То есть приходя в, скажем, эти бесчисленные федеральные сети, которые заполонили город, мы везде видим один и тот же ассортимент. Я не буду говорить о качестве и безопасности, но даже на вкус это уже совершенно не продукты. То есть если вы берете курицу и варите, с нее идет какой-то белый соус, кофе вообще можно сказать нет — эту пыль пить невозможно. И так по всем линейкам.

Но мы привыкли к хорошим продуктам, привыкли хорошо питаться. Как возникла нынешняя ситуация, кинулись сначала на дешевое, наелись этого, и теперь стали обращать внимание, что вкусного-то нет. Я объясню, почему так. Раньше у нас были свои торговые магазины и сети: «Океан», «Престиж», «Премьер», «Рост». У них все было замечательно с ассортиментом, и работали они классически — ты им поставляешь товар, они тебе отдают деньги.

Потом начали заходить федеральные сети со своей системой. Чтобы просто иметь возможность поставлять им свой товар, нужно заплатить бонусы. От 80 до 200 тысяч — в разных сетях по-разному. Просто за факт заключения договора. Потом за каждое наименование, которое я хочу у них продавать — а у меня, к примеру, 150 наименований продукции, — нужно заплатить еще от 5 до 15 тысяч.

Кроме договора поставок там еще куча договоров-приложений, без которых основной договор не подписывается. Мы обязаны им предоставлять акции — раз или два в месяц давать свою продукцию по цене в два раза меньшей. Когда вы видите в сетях разные «акции» с очень низкой ценой товара, то я вас уверяю, это не за счет сетей, а за счет производителей, которые вынуждены это делать. Потом, порядка 200 тысяч в месяц я должна платить за рекламные услуги. А знаете, какие это рекламные услуги? Это они по радиоточке будут объявлять, что торты «Кешки-сладкоежки» стоят там-то. Получается — мы считали, и есть этому подтверждение, — что мы отдаем им товара на 100 тысяч, и еще платим 100 тысяч.

Естественно, когда такая огромная структура, там куча всякой ерунды. Например, мы должны летом возить нашу продукцию в спецмашине — это обязательно, и мы это понимаем. Мы нанимаем такие машины за ­2,5-3 тысячи руб­лей в час. Теперь смотрите: нанимаем машину, ставим туда торты, приезжаем в сеть, и четыре часа (!) ждем очереди, чтобы разгрузиться. А товара, скажем, привезли на три тысячи — то есть заплатили в несколько раз больше за такой простой.

Мы, сургутские производители, обращались в администрацию города с возмущениями по поводу сетей, что это надо как-то пресекать, а нам говорили: «По закону мы не можем».

Хотя у меня вопрос животрепещущий — если у нас власть, которая ничего может, то какого черта она нам нужна вообще? Я хорошо помню 2000 год, когда «Кешка-сладкоежка» только начинала работу. Тогда действительно городская администрация поддерживала. Нам же не надо за нас приходить и печь, мне не надо от вас кредитов, вы поддержите информационно. Давайте, дорогие сургутяне, вспомним — за последние четыре-пять лет когда вы видели у нас мэра, замов или кого-то еще на каких-то местных предприятиях? Хотя бы просто встречу показали: вот, встретились, руки пожали, сказали что-то хорошее. Зато на открытии федеральных сетей у нас вся городская администрация. И захлебываясь соплями от восторга они говорят: «Федеральные сети принесли к нам в город культуру торговли».

Вы знаете, у меня нет слов. Посмотрите сами на эти сети — и где там культура торговли? Все эти товары на огромных палетах, причем половина — просроченная? Или ничего не знающие и неспособные проконсультировать о товаре консультанты? Это называется «культурой торговли»? Один раз в одной из сетей я спросила у девочки, которая чай раскладывала по полкам: «А дарджилинг где у вас стоит?» Она на меня посмотрела так, как будто я ее обматерила. То есть персонал абсолютно неквалифицированный. Сами знаете, если не приведи господь какой-то возврат на кассе — все, очередь встала.

— Хорошо, но почему же качество товара падает?

— Потому что меня фактически заставляют отдавать продукцию ниже себестоимости, даже дешевле сырья, которое я туда закладываю. Это они устанавливают цену, за которую покупают продукцию у поставщиков, продолжая держать свою торговую наценку. А производители вынуждены снижать качество товара, чтобы попасть в сети. Я не могу их осуждать — у меня небольшое производство, я найду, где продать торты. А представьте себе какой-нибудь крупный завод, который делает, например, кофе. Им куда, кроме сетей, податься? Вот поэтому федеральные торговые сети фактически уничтожают производство по всей стране.

— То есть для вас работа с сетями невыгодна?

— Конкретно мы находились в минусах, когда работали с ними.

— И что же делать?

— Мы стали искать площадки для продаж. Я горжусь Сургутом и своими коллегами. Я им в глаза не говорила — не довелось, — но, пользуясь случаем, говорю, что горжусь. Что мы делаем? Стараемся выбирать магазины с хорошей проходимостью, где есть покупатель, договариваемся с владельцем, и ставим свои маленькие отдельчики перед входом — где идет трафик. И у нас в принципе очень хорошо пошло дело.

Так что мы сейчас возвращаемся к натуральному хозяйству. Помните, как в начале 90-х было — у всех свои ларьки. Но я вам скажу, дорогие сургутяне, что лучше ларечки. Почему мы затеяли этот разговор — ко мне люди на улицах подходят и спрашивают: «А почему вас нет в сети, почему я там не могу купить?» То есть смысл их вопроса в том, лучше мы или хуже этих сетей, достойны ли мы их? Дорогие мои, мы гораздо лучше! Поэтому мы не хотим удешевлять свой продукт. На все есть своя цена. Есть икра минтая, которая стоит 100 рублей, и есть черная, которая стоит пять тысяч. И никто не возмущается, почему у них разная стоимость. Люди, которые знают разницу, предпочитают покупать реже, но качественное, чем каждый день эту жвачку.

— Мы с вами знаем, что страна находится в довольно-таки непростом положении в плане экономики: доходы населения падают, даже в Сургуте. Может, это объективная экономическая тенденция, что люди вынуждены идти в сети за более дешевыми продуктами, нежели тратить больше денег на качественную еду?

— Конечно. Кошелек имеет значение. Но мы ведь не говорим о том, что не нужны дешевые товары — они везде есть и всегда будут. Мы говорим о том, что нам не дают выбора. Есть это и это — и все. Причем производители, если бы им дали возможность на своей ценовой политике входить в сети, возможно, и не ухудшили бы до такой степени качество. Вопрос в том, что нет выбора.

— То есть, по сути, единственный выход для местного производителя в этой ситуации — создавать свои ларьки?

— Практически. Есть один выход, который был озвучен на РБК в программе «Капитал», где выступал представитель компании «Маркин чай». Там прозвучала фраза, цитирую: «В федеральных сетях по определению не может быть качественного товара». И озвучивались все эти же причины. Тогда же обозначили другой выход — интернет-торговля. Туда, кстати, и ушел «Маркин чай». Но сургутяне, кажется, еще к такому не готовы.

— А как же тема с развитием городского рынка — чтобы там присутствовали наши производители, включая небольшие фермерские хозяйства?

— Это замечательная идея, его надо развивать. Там сейчас новый директор — Оксана Мартынова, я думаю, у нее все получится. Как и с культурой торговли, это не случается в один день, но на данный момент там достаточно большой поток покупателей, причем совершенно разного уровня. Я туда тоже хожу, покупаю достойные продукты.

— Как вам проект «Покупаем тюменское», который действует на юге области и, вроде как, довольно успешно продвигает их местные товары?

— Не сыпьте мне соль на рану! В Тюмени совершенно другая обстановка. Они показали, как даже элементарная информационная поддержка помогает производителям. Мы все люди, и нуждаемся в том, чтобы нас погладили по головке и сказали, что мы молодцы. Я очень хорошо помню, как в начале 2000-х, когда у нас только открылся первый крутой магазин «Океан», на каком-то мероприятии в ТПП — ну, тогда вообще глава по два раза в месяц встречался с нами — Александр Сидоров сказал: «Я хочу сказать спасибо Владимиру Георгиевичу Элизбаряну, за то, что он показал, какой должна быть цивилизованная торговля в городе». Вы понимаете, я помню это уже 15 лет. А для этого не надо было ни ресурсов никаких, это было даже не на камеру сказано. Зато у каждого появилась мысль — раз Элизбарян сделал что-то хорошее, значит, я тоже могу. Должен быть импульс!

Кстати, валить все исключительно на федералов — тоже лукавство. Вот есть у нас магазин, который как работал с 90-х годов, так и до сих пор работает, и вся элита сургутская там покупает продукты — это «Престиж». Они не стали брать на вооружение систему с входными бонусами, и на сегодняшний день, по-моему, процветают. Пусть были бы федералы с дешевым товаром, и наши сети с качественным: хорошими кетчупами, оливковым маслом — у нас так много людей, которые хотят это купить и готовы заплатить. Выбор у человека должен быть!

Вы упомянули тюменский опыт. Мы им черной завистью завидуем. Но у них кто бизнесом занимается? Лично губернатор. Лично! И если бы моя «Кешка-сладкоежка» была в Тюмени, я бы уже не то что на тюменских — на федеральных каналах гремела.

А Сургут — это очень самобытный город, но мы начали терять свою самобытность и самодостаточность. Нас никто не завоевал — зашел офисный планктон, который растопырил пальцы и сказал, что «мы великие». Но мы-то не должны падать духом! Я горжусь нашими производителями, потому что мы им противостоим, даем людям альтернативу. Когда я открывалась, в Сургуте было 15 кондитерских цехов. А на сегодняшний день остались «Кешка», Хлебозавод и «СКВИ». Но «СКВИ» сразу стояли особняком, мы с ними не пересекаемся, у нас разная продукция — у них белок, у нас сливки. И я, с одной стороны, горжусь тем, что мы выстояли, с другой — хочется, чтобы нас стало б­ольше.

— Вот, я и хочу спросить. Вы говорите, что в Сургуте осталось очень мало производителей. А как вы думаете, имеет ли смысл создавать проект, условно говоря, «Покупай сургутское»? Даст ли это реальный толчок? У нас же осталось так мало тех, кто производит местные товары. Как теперь вернуть их, как извлечь, как создать новых?

— Я сейчас сделаю поправку. Если бы я была мэром, для начала я бы оказала информационную поддержку. Съездила не на открытие «МЕТРО», а на открытие маленького отдела «Кешки-сладкоежки» или «Мясного двора». Потому что те — чужаки, а я — кровь от крови и плоть от плоти Сургута. Меня в свое время заставили взять кредит и открыть кондитерский цех, я ужасно боялась. Но я сделала это, и я выстояла, я сургутянка, я на севере живу! Вот нас — Николая Андреевича Патрушева, который делает прекрасную рыбу, Хлебозавод, птицефабрику — поддержите! И люди пойдут в этот отдел, в который приходил мэр и по телевизору говорил, что вот — «наши какие молодцы!».

Знаете, почему было 15 кондитерских цехов в 2000-х? Когда про «Кешку» начали рассказывать по телевизору, сразу открылось еще восемь! «Полет-сервис», «Браво», другие. А потом все пошло на спад и они стали закрываться. Знаете, когда у нас бизнес развивался? В начале 2000-х. Я тогда пришла, совершенно неграмотная, кричащая на всех. Я даже иногда поражаюсь, как меня терпел Сидоров. Чуть что — я начинала орать, что все плохие, я одна хорошая. Так было, пока я не разобралась во всех законах. Но был диалог. Мы орали, а нас слушали и говорили, как надо. Помню, у нас был замечательный заместитель в налоговой инспекции, Константинов. Я первые два года в драку с ним лезла, а потом мы подружились, когда друг друга поняли. Был диалог. А сейчас говорить не с кем. Сейчас нас в администрацию вызывают по одному поводу: не заплатил налоги — на совещание. «В стране кризис, денег нет — почему налоги не заплатили?» Вот и весь разговор.