
Система высшего образования в России переживает масштабные изменения. Уже с 1 сентября 2026 года университеты страны начнут переход на новую модель подготовки специалистов. Как эти реформы отразятся на педагогическом образовании? Готовы ли сургутские вузы к нововведениям? И что будет с привычной системой бакалавриата и магистратуры? Об этом и не только в интервью siapress.ru рассказал ректор Сургутского государственного педагогического университета Владислав Засыпкин.
− В начале года стало известно, что российские университеты начнут переход на новую систему образования с 1 сентября 2026 года. Готовы ли к этому местные вузы? И насколько необходимы эти изменения?
− Пилотный проект, направленный на изменение уровней высшего образования, как известно, был запущен Указом Президента Российской Федерации еще в мае 2023 года. Тогда этим Указом были определены шесть федеральных вузов, в которых такой проект должен быть реализован.
Действительно, мы ожидаем, что с 1 сентября 2026 года все вузы страны начнут работать в рамках новой системы высшего образования. В Югре вопрос готовности вузов к таким изменениям не один раз поднимался и обсуждался на Совете по высшему образованию и науке при Губернаторе ХМАО-Югры, на заседаниях Совета ректоров вузов Югры.
Каждый из шести федеральных университетов, определенных Указом Президента нашей страны, разработал и предложил свое видение новой системы. Более того, пилотные вузы уже ведут подготовку по своим разработкам.
Готовы ли мы? В апреле 2024 года Сургутский педагогический заключил соглашение о сотрудничестве с Московским педагогическим государственным университетом, а это один из пилотных университетов. На нашей базе была проведена стратегическая сессия на тему «Пилотный проект МПГУ: новые тенденции в подготовке педагогов». Наши коллеги из МПГУ представили разработанный и реализуемый Московским педагогическим университетом пилот. К работе в этой сессии были привлечены все преподаватели нашего педагогического университета, представители педагогического сообщества Югры и УрФО (всего более 150 человек). Мы обсуждали сам пилотный проект: вопросы многопрофильности подготовки. Обсуждались иные возможности пилотного проекта, в частности, вопросы подготовки педагогов для малокомплектных школ.
Таким образом, отвечая на вопрос о готовности, могу заверить, что мы не просто держим руку на пульсе изменений, но и объективно прогнозируем изменения и предстоящую нашу деятельность в этих условиях. Изменения, которые грядут, как мне представляется, несут главную цель – вернуться к независимой национальной системе высшего образования, и именно поэтому – это важно и нужно делать.
Англосаксонская модель университета не прижилась. «Бакалавр» как степень, уровень так и не принят ни профессиональным сообществом, ни рынком труда, ни обществом в целом. Да, и «магистр» вызывает массу вопросов. Мне представляется, что эту систему искусственно вживили в годами доказавшую свою эффективность отечественную систему высшего профессионального образования.
Забавно, но в западноевропейских странах, во Франции, например, она существует параллельно с национальной, и от национальной никто не отказывался. А у студентов есть выбор, какой путь выбрать. Но, здесь ведь не столько вопрос в наименованиях или какой-то структуре, здесь очень много принципиальных расхождений в условиях и организации процесса набора, подготовки, подходах к обучению, к управлению, финансированию и многое другое. Поэтому переход на новую модель вновь будет сопряжен со значительными изменениями и настройками. Мы к этому готовы.
− Какие конкретные изменения ждут университеты с переходом на новую систему образования? Как изменятся учебные планы, подходы к обучению, нагрузка на преподавателей и студентов?
− Что касается высшего педагогического образования, то, вероятнее всего, перед нами встанет выбор: разрабатывать и предлагать четырех-, пяти- и шестилетние программы базового высшего образования
Например, «Учитель истории» − четыре года, «Учитель биологии и географии» − пять лет, «Учитель русского языка, литературы и истории» − шесть лет, «Учитель истории и обществознания. Специалист по организации воспитательной деятельности» − шесть лет и другие возможные комбинации.
Во главу угла ставится задача многопрофильности. Сегодня мы уже реализуем программы двухпрофильного бакалавриата. Пойдут ли абитуриенты на трехпрофильный, т.е. шестилетнее обучение – это пока вопрос.
В МПГУ спрос на такие программы есть. Магистратура будет рассматриваться как углубление уже полученного высшего образования (годичная) или как получение новой специальности (два года). Что касается подходов к обучению, то принципиальным изменением в высшей школе сегодня является практико-ориентированность в обучении. В педагогическом образовании разнообразные практики суммарно уже сегодня по времени занимают более года обучения, а контактные практические занятия не менее 60% времени. В этих условиях аудиторная нагрузка на преподавателей значительно увеличилась. Здесь причиной являются еще и другие решения Министерств.
− В чем преимущества и недостатки новой образовательной системы по сравнению с действующей? Есть ли риски для качества высшего образования?
− Пока сложно говорить. Будет день – будет пища. Риски для качества высшего образования всегда будут. Качество образования – это сложная комплексная категория, которая выражается не только в оценках или достижениях обучающихся, она зависит от многих объективных и субъективных факторов, внешних и внутренних.
Объективные – это люди (кадры и обучающиеся), условия, ресурсы в самом широком понимании, финансирование и пр. Субъективные – качество, мотивация и самоидентификация самих кадров и обучающихся, их потребности, ожидания, ценности и пр. Внешние – условия и ситуация в целом обществе за пределами образования как социального института, внутренние – условия и ситуация в самом институте образования.
Поэтому, когда мы говорим о рисках, надо понимать, что изменения коснутся всех, и непосредственно представителей высшего образования, и тех, кто его получает, и тех, кто будет принимать на работу таких специалистов, соответственно и оценка качества будет и сиюминутной, и отсроченной. Образование, пожалуй, самая консервативная из всех социальных систем. Оно призвано хранить и транслировать традиционный ценностный код общества. Поэтому даже в условиях инноваций всегда включаются компенсаторные механизмы, что обеспечивается в том числе разностью возрастных когорт работников вузов. Сегодня опять отмечают факт старения вузовских кадров и недостаток молодежи. Как это оценивать? Есть ли риски? Да, с одной стороны, это позволяет сохранять устойчивость, поддерживать традиционные ценностные образцы, ну хотя бы пока не сформированы новые, с другой, слабый приток молодежи может стать и тормозом для развития образования, его обновления и воспроизводства.
− Также начала распространяться новость о том, что в России начался процесс отказа от ЕГЭ. Позже Рособрнадзор дал ответ, что ближайшее время это не произойдет. А что вообще происходит с образованием в России? И насколько необходимо отменять ЕГЭ? Какие сегодня в нем есть плюсы и минусы?
− Я не помню ни одного года с самого начала внедрения ЕГЭ, когда бы этот экзамен не подвергался серьезной критике. С самого начала 2000-х, с момента пилота в определенных регионах, а наш округ был в числе таких регионов, ЕГЭ подвергался жесточайшей критике, которая не стихает и сегодня. Пожалуй, может ее острота снижалась либо повышалась, но это был всегда самый критикуемый инновационный проект из всех. Но факт остается фактом – ЕГЭ – это уже более 20 лет не просто проект, а наша действительность.
Что такое ЕГЭ? Это вообще-то только инструмент оценивания уровня подготовки выпускников школ, уровня их знаний, сформированности умений или сформированности компетенций. Он может быть плохим или хорошим, но это только лишь инструмент. Его содержательно изменяли, справедливо критикуя за чрезмерное количество тестовых заданий, которые действительно мало что могут измерить или оценить, особенно когда мы говорим о сформированности части компетенций у обучающихся. Далее, задания ЕГЭ и подходы к ним, как к инструменту оценки, в последние годы значительно отличаются от тех, что были в начале 2000-х. Объективно, они изменились в лучшую сторону.
Тем не менее он подвергается критике и сейчас. Потому что дело, на самом деле, в другом. С моей точки зрения, дело в том, что изначально ЕГЭ разрушил сложившийся в образовании десятилетиями определенный социальный порядок организации оценочных процедур, которые базировались в первую очередь на личностном участии педагога, на таких субъективных характеристиках, как его авторитетное мнение, его личностное отношение к ученику. Другими словами, с введением ЕГЭ это должно было быть исключено, а экзамены должны были стать беспристрастным инструментом оценки подготовки школьника.
Здесь важен и другой эффект – стремление к обеспечению равенства всех обучающихся – нет «любимчиков», нет «подсказок», все в равных условиях и все получают равные возможности. Именно с этой аргументацией он и внедрялся. В результате своим «беспристрастием» он напугал всех, и учителей в том числе.
Что происходит дальше. С ним стали бороться. Если отменить его нельзя, значит надо сделать все, чтобы все его сдали, надо «победить» ЕГЭ. Вот тогда-то вся система образования с ее участниками забыла для чего она нужна, и все бросились готовиться к ЕГЭ, все всё подчинили победе над ЕГЭ, т.е. только к его подготовке. Общая образовательная политика, трактующая образование как услугу, этому способствовала. Досталось и высшей школе. До сих пор эффективность вузов Министерство оценивает по среднему балу ЕГЭ абитуриентов в них поступающих.
Хотя если посмотреть здраво, где ЕГЭ, и причем тут вузы? Ведь сегодня мы своих абитуриентов более чем в 90% случаев до их зачисления даже не видим, они фактически поступают онлайн. Вот так обычная оценочная педагогическая технология расколола общественное мнение. Отменить ЕГЭ считаю невозможно, хотя бы потому, что сегодня нет такого же уровня альтернативной оценочной процедуры с такой же аргументацией, какую этот экзамен представлял перед старой традиционной системой оценивания – системой экзаменов по билетам, когда выпускники школ больше демонстрировали натренированность памяти, умение запоминать и воспроизводить заученное.
− Как вы считаете, насколько сильно эти изменения «бьют» по моральному состоянию школьников?
− Любые изменения в системе образования приводят к изменениям требований или вызваны ими. Постоянные изменения требований к подготовке, к условиям освоения образовательной программы ни к чему хорошему не приводят. Это дополнительный стресс для всех и для педагогов, и для учеников, и для родителей.
− По данным Минпросвещения, Россия вошла в десятку ведущих стран по качеству общего образования. Также мы в топ-5 стран по результатам международных олимпиад школьников. По словам министра просвещения, качество образования в целом не понизилось, а по некоторым предметам даже стало лучше. Об этом говорят средние баллы ЕГЭ. Согласны ли вы с этим? В частности, в Сургуте это действительно так?
− Да, российские учащиеся завоевали более сорока наград различной пробы, большинство из них золотые. Это по географии, по физике, биологии, астрономии. Это отличный результат. Только, мне кажется, результаты таких олимпиад и результаты ЕГЭ не отражают в полной мере качество образования. Учитывая, что качество образования – это комплексная оценка, как я говорил ранее, а балл ЕГЭ только его составляющая, то поэтому он не может характеризовать качество образования комплексно и однозначно.
Динамика результатов ЕГЭ говорит о качестве гораздо красноречивее. Так, по данным Института развития образования Югры, они в открытом доступе на их сайте, в 2024 году фиксируется снижение среднего балла по русскому языку за последние три года: 66,3 в 2022; 65,2 в 2023; 61 в 2024.
Что касается Сургута, то, согласно тем же данным, наш город занимает серединное положение среди муниципалитетов по русскому языку. Вместе с тем в перечне школ Югры, продемонстрировавших наиболее высокие результаты ЕГЭ по предмету «Русский язык» в этом году, которых всего обозначено 22 по округу, фигурирует пять образовательных организаций города. Но и в антирейтинге мы тоже замечены, в перечне из 21 образовательной организации Югры, продемонстрировавших наиболее низкие результаты ЕГЭ по предмету «Русский язык», фигурирует уже восемь сургутских школ. Это небольшая иллюстрация только по одному предмету.
Замечу, что и в этом случае, чтобы делать выводы о качестве, здесь много вопросов, которые требуют глубокой проработки, это и анализ самих КИМов (контрольно-измерительных материалов), анализ типичных ошибок, анализ динамики выполнения заданий за несколько лет, анализ выполнения сформулированных ИРО рекомендаций и многое другое. Только с учетом комплексного рассмотрения возможно делать выводы о качестве.
− Насколько востребованы выпускники сургутских вузов на рынке труда? Как университет взаимодействует с работодателями, чтобы выпускники были готовы к современным требованиям?
− Выпускники вузов очень востребованы. Среди выпускников Сургутского педагогического прошлого года в среднем трудоустроены 85%. Из них по педагогическим направлениям подготовки трудоустроено 87% от общего количества выпускников педагогических направлений подготовки; по непедагогическим – 77%.
С учетом тех, кто продолжает обучение, кто проходит срочную службу, кто находится в декретном отпуске, общая занятость выпускников составляет 92,4%. Важно заметить, что и география трудоустройства очень обширна. Выпускники СурГПУ трудятся в Сургуте, Сургутском районе, других территориях ХМАО, они трудоустраиваются также и за пределами нашего региона: в ЯНАО, Ставропольском и Краснодарском краях, Тюменской и Свердловской областях, Москве, Санкт-Петербурге, Владивостоке, Казани и другие городах.
Важно то, что в Югре закрепились 93% трудоустроенных выпускников Сургутского педагогического. С этой целью университет на регулярной основе проводит встречи студентов с потенциальными работодателями. Мы приглашаем их и привлекаем для преподавательской деятельности. Практики очень интересны студентам, они делятся реальным профессиональным опытом. Работодатели у нас входят в состав экзаменационных комиссий. Мы стараемся закрепить наших студентов в реальном секторе в период прохождения разнообразных практик. Целевое обучение также является надежным ресурсом трудоустройства наших выпускников. Договоры о целевом обучении заключаются не только с первокурсниками. У нас уже есть опыт, когда работодатели из Сургута заключают такие договоры и со студентами старших курсов. Это хорошая тенденция, потому что это гарантия трудоустройства для наших студентов.
− Какие направления становятся все более популярными среди абитуриентов?
− Итоги набора показали, что на уровне бакалавриата по педагогическим направлениям наибольшей популярностью пользуется – двухпрофильный бакалавриат по иностранным языкам, русскому языку и литературе, однопрофильный по начальному образованию, психологии образования, специальной дефектологии, физической культуре и адаптивной физической культуре. Среди непедагогических наиболее популярными стали дизайн, журналистика и документоведение. На уровне магистратуры на все программы имеется конкурс.
Подписывайтесь на наш телеграм-канал, чтобы следить за актуальными новостями.