Скандальное высказывание о Югре как о «родине мигрантов-узбеков» вызвало бурную реакцию как в зале заседаний Думы, так и в обществе. Какова реальная цена миграции для регионального бюджета? Почему, несмотря на ужесточение законодательства, наплыв приезжих в Югру не снижается? И кто на самом деле попадает в статистику «естественного прироста»? Об этом − в интервью с депутатом Думы Югры Михаилом Селюковым.
− В России усилили меры по борьбе с незаконной миграцией. Ну, по крайней мере, только с 2024 года Госдума приняла 16 законов, касающихся этого вопроса. И вот, по словам Вячеслава Володина, меры работают. Мне хочется узнать ваше мнение: а что в итоге происходит в Югре? Можно ли сказать, что ситуация значительно поменялась?
− Да, действительно, вопрос наплыва миграции серьезно беспокоит людей, жителей Югры и граждан России в других регионах. И то, что Дума приняла ограничения, изменения в законодательстве по работе с мигрантами − это, конечно, положительно влияет на тенденции. Но мы должны понимать, что Государственная Дума принимает федеральные законы, которые действуют для всех регионов и нацелены на всю страну. Мы же в Югре сегодня видим картину со своими особенностями, связанными с тем, что у нас очень высокая бюджетная обеспеченность. У нас есть финансовые ресурсы для социальных выплат, для поддержки в здравоохранении и по другим направлениям.
И, конечно, это накладывает определенный стиль на работу чиновников правительства. Когда деньги есть, но к их использованию подходят не по-хозяйски − нерационально. То есть зачастую возникает какая-то проблема, и ее просто бездумно исполняют на региональном уровне, следуя федеральным указаниям, − и при этом не чувствуется нашей, региональной, специфики в работе с мигрантами.
На сегодняшний день мы видим сотни миллионов рублей, которые тратятся из регионального бюджета. Я подчеркиваю, что региональный бюджет оплачивает и образование, и медицину, и социальные выплаты. То есть мы несем прямую ответственность за каждую копейку, выплаченную из регионального бюджета. Понятно, все это происходит в соответствии с федеральными законами, правилами и так далее. Но что мы сегодня видим? Сегодня в Югру, особенно в город Сургут, идет вал мигрантов. Они теми или иными способами получают паспорта и становятся гражданами Российской Федерации.
Для понимания: порядка 45 тысяч паспортов было выдано в Югре за последние три года. И, наверное, это не совсем то, что мы хотели бы видеть.
Основной вопрос – зачем сюда едут люди? Потому что у нас жизнь лучше. У нас бюджетных ресурсов на медицину выделяется гораздо больше, чем во многих других субъектах Российской Федерации. У нас хорошие условия по социальным выплатам. В школах, как говорится, мы открыли все двери, включили зеленый свет.
А местные чиновники при этом сетуют: «Что мы можем сделать, это федеральное законодательство». Но даже сейчас, когда федеральное законодательство начинает ужесточать подход к этим моментам, все равно никто не хочет брать на себя ответственность и выстраивать нормальную, понятную политику.
Почему к нам едут мигранты? Что у нас сегодня получается? Самый основной тезис – зачем нам нужны мигранты?
Давайте опять разберемся, кто такие мигранты. Мигранты – это иностранные граждане, приехавшие поработать? Мигранты – это те, кто приехал к нам как иностранные граждане с целью трудовой деятельности? Также мигрантами сейчас называют граждан Российской Федерации, которые переехали из центрально-азиатских республик бывшего Советского Союза. Потому что, если посмотреть статистику, в основном это Таджикистан, в меньшей степени – Узбекистан. Это люди, которые получили российские паспорта за последние три-пять лет? Так что, прежде всего, надо определиться с самим понятием «мигрант».
А теперь по факту: что сегодня происходит? Под эгидой трудовой миграции приезжает человек, а вместе с ним − три-четыре члена семьи. Это родители, жены, дети – и они все полностью садятся на нашу социальную систему. То есть становятся социальной нагрузкой. Возникает вопрос: зачем? Зачем нам, жителям Югры, жителям России, нужно такое нашествие?
Ради Бога, если человек приехал, работает, у него контракт − добро пожаловать. Он заработал деньги, контракт закончился − до свидания, возвращайтесь домой. Если вы приехали в пенсионном возрасте − тем более.
Есть такая практика, например, в странах Персидского залива. Там человек пенсионного возраста не может получить документы, разрешающие проживание в стране. Почему? Потому что он не будет приносить пользу экономике. А у нас бывает так: человек приезжает, получает паспорт, и ни дня не работал на экономику России, но уже получает пенсию. Ну разве это правильно? Разве это справедливо?
− Кстати, я хотела добавить, что похожую идею, предлагал, по-моему, Бастрыкин совсем недавно. Все-таки в правительстве и в других есть какие-то разговоры по этому поводу? Есть ли возможность такое реализовать?
− Разговоры есть. Под лежачий камень вода не течет. Если мы будем замалчивать, как это любят делать некоторые коллеги в Думе, все эти вопросы, то ничего не изменится. Я поднимаю эти темы, если проследить по публикациям… Весь созыв с 2021 года точно.
Нам действительно удалось многое поднять, вскрыть, как говорится, нюансы, которые, может быть, снаружи и не видны. Мы с вами −обыватели, у нас сплошь и рядом люди приходят на личные приемы и говорят: ну что такое, я живу в Югре всю жизнь, десятилетиями, прихожу с ребенком в больницу и не могу дождаться врача. Потому что все коридоры заняты приезжими. Нет, не «заставлены», конечно, но люди там в очередях, и не пробиться.
То же самое происходит в школах, в детских садах. Если в классе есть целая группа детей, которые не понимают русского языка − это нормально? Это как вообще? Это разве норма? И даже сейчас, несмотря на изменения в федеральном законодательстве, процесс избавления от таких ситуаций, от тех, кто получил паспорта, устроил детей в школы и получает все соцвыплаты, идет очень вяло.
Сейчас этот процесс идет, мигрантов лишают российских паспортов, но продвигается он крайне медленно. А наша задача − расставить приоритеты. Главный приоритет − это, в первую очередь, Россия. Мы живем за счет своих бюджетов, и, соответственно, должны в первую очередь думать о гражданах России.
Во вторую очередь − да, мы добрые, можем помогать кому угодно, мы сердобольные и так далее. Приезжим мигрантам, иностранцам − пожалуйста. Но какая у нас аргументация звучит? Мол, они по скорой помощи приезжают в больницу, и мы не можем им не оказать медицинскую помощь. Хорошо, не можете не оказать − оказывайте. Но взыскивайте с этого человека деньги.
Вы же, приходя в магазин, берете продукты и обязаны заплатить. За вас никто не платит. Вы живете в квартире и обязаны платить за коммуналку. Кто за вас это делает? Никто.
А почему тогда у нас получается, что приезжает иностранец, не застрахован, не гражданин России и получает медицинскую помощь бесплатно, и ему это прощается? Это ненормально. Оказали помощь − человек выжил, родила, допустим, иностранка ребенка − хорошо. Но сразу же должны быть взысканы средства.
Сразу же в суд, чтобы судья вынес решение, чтобы с этого человека были взысканы деньги. Чтобы была полная ответственность.
Я вас уверяю, этот поток уже снижается. И он еще более снизится, если мы жесткие условия эти поставим. Потому что люди сюда едут паразитировать на наших социальных благах. А потом этих денег бюджетных не хватает для своих граждан.
− Обсудим ситуацию на заседании Думы Югры, которое прошло 29 мая. Получается, депутат от КПРФ Халид Таги-заде сказал, что Югра может быть исторической родиной мигрантов-узбеков. Недавно он уже извинился за это высказывание и отметил, что это было лишь предположение о факторах, которые привлекают мигрантов в Югру. Вы уже немного раскрыли этот вопрос. Однако в целом: какие факторы действительно привлекают мигрантов в Югру? Неужели только выплаты? Вы также сказали, что здесь жизнь лучше, но ведь у нас есть и отток населения.
− У нас не отток людей. У нас проблема в том, что за последние три года в Югре, судя по статистике, прибавилось порядка 51 тысячи человек. Из них всего лишь 23 тысячи − это естественный прирост, то есть те, кто родились здесь. А 28 тысяч − это миграционный прирост. И это у нас всегда так было.
Но надо четко разделять, о чем мы говорим, когда говорим о миграции. Есть миграционный прирост внутрироссийский − вы переезжаете в другой субъект Российской Федерации, и вы уже идете в статистике как миграционный прирост. Хотя вы гражданин России, и передвигаться внутри страны − это ваше право, никаких проблем здесь нет.
А сейчас вопрос упирается в другое: на сегодняшний день нам нужно возвращаться к социокультурным истокам. Нам надо углубленно преподавать детям в школах семейные ценности, нашу социокультурную основу. И должно быть нормально, когда у нас многодетная семья. Это должно восприниматься как норма.
Потому что, если говорить откровенно, то население у нас сегодня растет в основном за счет миграционного притока. А почему? Потому что чиновникам в правительстве выгодна отчетность: «у нас увеличилось население». И никто не считает, какие деньги при этом затрачиваются на мигрантов. А потому что так проще. Но никто не смотрит на шаг вперед. Что мигранты часто не хотят ассимилироваться, что они живут своими кланами, что многие не хотят учить русский язык.
Мы не против, у нас многонациональная страна. В Югре живут люди самых разных национальностей, и это нормально. Но если вы принимаете наши устои, нашу культуру − добро пожаловать. А если вы со своим уставом в чужой монастырь пытаетесь пробраться − это неправильно.
− В такой ситуации, получается, высказывания вроде «историческая родина» − это неуместно?
− Знаете, реакция на это высказывание сама за себя все показала. То есть она наглядно продемонстрировала, что вопрос действительно созрел: люди остро реагируют на темы, связанные с миграцией. Очень многие задаются вопросами: почему? Почему так происходит? Почему, допустим, люди, которые исконно, скажем так, проживали на территории России и по тем или иным причинам во времена Советского Союза оказались на территории других республик, ныне ставших государствами, не могут быстро получить документы, вступить в гражданство России? А какие-то другие категории граждан получают это очень быстро?
Соответственно, вопрос болезненный. И реакция общества на высказывание показала, что всегда нужно думать, что ты говоришь. Потому что ты, как депутат, находишься на заседании Думы, и высказываешь публичную позицию, в том числе позицию перед своими избирателями. И, конечно, такие исторические экскурсы, мягко говоря, будоражат людей.
Хотя, надо отдать должное: я, допустим, не услышал там каких-то прям однозначных негативных утверждений. Это было мнение человека. Но, на мой взгляд, оно не должно было быть выражено таким образом.
− На этом же заседании вами были озвучены данные по рождаемости. Потом заместитель губернатора ХМАО Всеволод Кольцов сказал, что в Югре не так, как вы сказали. Так в итоге – так или не так с ситуацией с рождаемостью?
− У нас ситуация, по данным, которые предоставил департамент здравоохранения, такая: 51 400 – это прирост населения. Порядка 33 050 – убыль населения. Но из этих 51 тысячи порядка 23 тысяч – это естественный прирост. Это цифры за три года. А остальная часть – это миграционный прирост.
То есть, конечно, суть разговора, суть спора была именно в этих цифрах, которые нам дал департамент здравоохранения. Получается, за три года население увеличилось на 51 тысячу человек. Из них 23 тысячи – это естественный прирост, 28 тысяч – миграционный. Сам смысл в том, что у нас больше половины прироста – это, видимо, как раз за счет мигрантов. В том числе и по числу родов, потому что сегодня мы слышим, что самые популярные имена – это, например, Мухаммад и так далее. Это уже о многом говорит. Мы доработались до этого.
А почему? Потому что люди едут, и можно легко получить деньги из бюджета. Фактически это общие деньги – наши с вами – которые нужны для всех жителей России, Югры. А мы их платим вот этим мигрантам.
Я процитировал всего лишь цифры, которые были в документах, представленных на Думу по этому вопросу. И меня это возмущает. Когда чиновник, который отвечает за это направление, вместо того чтобы подать заявление и уйти в отставку, начинает спорить, оспаривать какие-то данные и уводить разговор в публичную плоскость − это, наверное, неправильно. Да, возможно, какие-то цифры, какие-то запятые прозвучали не совсем корректно, но мы же не говорим о стопроцентной точности. Мы говорим о тенденции. А основная тенденция как раз в том, что, если из 51 тысячи – 28 тысяч миграционный прирост, а 23 тысячи – естественный, это ненормально. А нам при этом говорят, что все хорошо.