Сегодня, 3 февраля, – День пропавших без вести людей. Это день памяти и напоминание о тех, чья судьба остается неизвестной. Каждый год в России теряются около 180 тысяч человек. Из них 160 тысяч удается найти, но десятки тысяч остаются в розыске.
По данным МВД, в 2021 году в федеральных списках значились 40,3 тысячи пропавших без вести. Однако за последние 10 лет количество разыскиваемых снизилось более чем в два раза. А в Сургуте только за 2023 год было подано более тысячи заявлений о пропаже людей, а в 2024 их стало еще больше.
Что делать, если исчез близкий человек? Какие технологии помогают в поиске? И есть ли шанс найти кого-то спустя годы? Об этом и многом другом рассказал в эфире siapress.ru заместитель начальника оперативно-сыскного отдела уголовного розыска, начальник отделения розыска лиц, пропавших без вести и установления личности трупов Андрей Устинов.
− Сегодня, 3 февраля, отмечается День пропавших без вести людей. Это дата, которая напоминает нам о тысячах людей, судьба которых остается неизвестной. Что делать, если пропал близкий? Какие технологии помогают в поиске? И есть ли шанс найти человека спустя годы? Сегодня поговорим об этом. В студии Юлия Латипова, корреспондент siapress.ru и Андрей Устинов, заместитель начальника оперативно-сыскного отдела уголовного розыска, начальник отделения розыска лиц, пропавших без вести и установления личности трупов. Здравствуйте.
− Здравствуйте.
− Начнем, наверное, традиционно со статистики. Сколько человек ежегодно пропадает без вести в нашем регионе, городе?
− Ну, за 2023 год у нас зарегистрировано более тысячи сообщений и заявлений. За 2024 год уже на 100 больше. Это связано с тем, что люди выходят, допустим, из дома, у них садится телефон, и, соответственно, появляется сообщение о пропаже. По истечении 10 дней, если человек не найден, мы заводим розыскное дело. За 2024 год у нас заведено 20 розыскных дел. В принципе, все найдены, за исключением трех, потому что в этих случаях человек пропал давно. Сейчас проводим оперативно-розыскные мероприятия, чтобы установить их местонахождение.
По большому счету, когда люди пропадают, еще раз повторюсь, часто это связано с тем, что телефон потерян, разрядился, на него не могут дозвониться – появляется сообщение о пропаже, мы его отрабатываем. Как правило, люди находятся в течение 10 суток. Если этого не происходит, заводится розыскное дело. Массового потока пропавших нет. Часто бывает так, что восстанавливаются родственные связи – родственники начинают искать близких, которые длительное время отсутствовали. В таких случаях ничего сложного нет: как правило, у человека есть регистрация, он попадает в поле зрения МВД, налоговой инспекции. Мы находим его. Если он хочет сообщить свое местонахождение – уведомляем заявителя. Если не хочет, просто сообщаем заявителю, что человек отказался раскрывать местоположение.
− И все же, какие категории людей чаще всего исчезают? Это дети, подростки, пожилые люди, люди с определенными заболеваниями?
− Тут сложно сказать, кто конкретно исчезает. Почему? Потому что, если брать во внимание несовершеннолетних, их сложнее искать – они убегают. Как правило, их не удовлетворяют семейные отношения, поэтому они уходят. И часто их знакомые не всегда сообщают об их местонахождении, стараются скрыть. Тем не менее, в настоящий момент у нас несовершеннолетних в розыске нет.
− Они быстро находятся?
− Да, их быстро находят. Прилагаются большие усилия, чтобы разыскать их. Если же говорить о пожилых людях, то это, как правило, люди с психическими отклонениями – они не ориентируются в пространстве. Искать их сложно, потому что они ничему не привязаны: ни к родственникам, ни к телефонам. Просто гуляют по улицам. Это, как правило, деменция, то есть потеря памяти. Недавно у нас потерялась пожилая женщина. Нашли ее с помощью волонтерских организаций и средств массовой информации. Люди отзванивались, сообщали: похожа, не похожа. Мы проверяли всю информацию и в итоге нашли ее.
Основная масса случаев связана с телефонами. Этот телефон мешает жить. Человек вышел в магазин, потерял телефон, либо он отключился – дозвониться не могут и сообщают нам. Бывает, что человек едет в машине, телефон оказывается вне зоны действия сети. Поступает сообщение, но через какое-то время мы все равно его находим.
Тут нет четкого возрастного критерия. Скорее, категории выделяются по сложности поиска. Это несовершеннолетние, люди с психическими отклонениями, а также те, кто оказался в другой местности из-за ДТП. Почему такие случаи сложные? Потому что человек может находиться в другом регионе. И если ДТП произошло, его не всегда сразу регистрируют, так как на месте работают сотрудники, разбираются в обстоятельствах. После регистрации мы уже видим, что был инцидент, и только потом начинаем поиск. Соответственно, родственники уезжают и уже позже узнают, что случилось.
− Вы говорите, что бывают случаи, когда у человека отключается телефон и до него не могут дозвониться. Это ситуации, когда связи нет несколько часов, суток?
− Зачастую это зависит от самого заявителя. Если он волнуется за своего родственника, а тот внезапно отключился, то сообщает сразу – в тот же день, иногда даже в тот же час. Если же отсутствие связи продолжается дольше, то обычно максимум три дня. Определенного времени нет – все зависит от того, насколько обеспокоены родственники. Если для человека нормально уйти и вернуться через неделю, например, загулять, то близкие могут начинать беспокоиться только через 3-5 дней. Если же, допустим, пожилая мать вышла в магазин и не вернулась, родственники сразу звонят нам, и мы реагируем на ситуацию.
− Давайте уточним, какой процент найденных людей? Какая динамика по Сургуту?
− Точные проценты я назвать не могу, но, если говорить о 2024 годе, то из 1 200 заявлений было заведено 20 розыскных дел. Из них на 2025 год перешли три дела, причем два из них – длительные. Один человек практически найден, осталось немного доработать. Не 100%, но 95% пропавших мы нашли. Да, есть несчастные случаи, есть криминальные обстоятельства, но люди в итоге обнаружены.
− Интересно,
бывали ли у вас случаи инсценировки пропажи? Например, когда человек скрывался
от уголовной ответственности или долгов?
− Такие случаи бывают, но крайне редко. Чаще всего это связано с долговыми
обязательствами. Как правило, перед банками люди так не скрываются – по крайней
мере, я с таким не сталкивался. Обычно это случаи, когда человек занял крупную
сумму денег, не смог отдать и решил исчезнуть. Но полностью исчезнуть
невозможно – следы всегда остаются. Например, если он не взял вещи, но
прихватил паспорт, загранпаспорт, денежные средства, это сразу заметно.
Аналитика четко показывает такие моменты. Если человек не пересек границу, его
удается найти довольно быстро. Если же он уехал за границу, тогда поиск
осложняется, но все равно возможен. В настоящий момент таких случаев у нас нет.
− Понятно. А что делать родственникам, если человек пропал? Как я понимаю, можно обратиться к вам в любой момент?
− Да, совершенно верно. Лучше, конечно, обратиться как можно раньше. Сотрудник, который будет дежурить, задаст вам вопросы: какие у вас есть родственники, какими средствами связи человек пользовался, какие у него банковские или скидочные карты. Вся эта информация необходима для розыска. Желательно заранее знать такие детали.
Зачастую, когда пропадают несовершеннолетние, родители даже не знают их круг общения. Это усложняет поиск. Тогда мы самостоятельно выясняем, с кем подросток общался, какая была обстановка в семье. Этим занимаются инспекторы по делам несовершеннолетних. Они отрабатывают ситуацию, анализируют, почему ребенок ушел из дома и с какой целью. Если это первый случай, важно понять, какая атмосфера была в семье и насколько ребенок вообще приспособлен к жизни на улице. Может ли он переночевать в подъезде? Не каждый ребенок на это способен. Кто-то склонен к бродяжничеству и может находиться на улице долгое время. Все эти моменты мы учитываем в работе.
При подаче заявления лучше сразу уточнить, остались ли у пропавшего документы, вещи. Бывают случаи, когда в семье происходит разлад – муж или жена уходят, забирают вещи и документы. У них могут быть какие-то сбережения или дополнительные источники дохода, о которых супруг не знает, например, зарплатная карта. В таких ситуациях человек уходит осознанно, имея при себе деньги и средства связи.
Часто родители знают больше, чем супруги. Например, муж и жена в ссоре, но родители осведомлены о ситуации. Мы связываемся с ними, отрабатываем контакты, и они нередко говорят: «Да, мы догадывались, что это может произойти». Как правило, человек уезжает к друзьям, коллегам по работе или другим близким. Мы начинаем с этого круга общения, проверяем информацию – и в итоге пропавший находится.
− Вы рассказали про работу с родственниками, а если пропал человек, но об этом хотят сообщить не его родные, а, например, знакомый или просто неравнодушный человек? Может ли он обратиться к вам?
− Абсолютно верно. Любой человек может обратиться. У нас поступает много таких обращений. Ситуации бывают разные. Например, человек сказал родственникам, что уехал на трое суток, но в итоге остался с друзьями, отдыхал, а потом неожиданно исчез. В таких случаях желательно сообщить нам как можно раньше. Чем быстрее поступит обращение, тем быстрее мы начнем поиски и тем выше шанс его найти. Обстоятельства у всех разные. Из тысячи случаев нет двух одинаковых – к каждому нужен индивидуальный подход.
− Вы рассказали о работе с родственниками и знакомыми. Но ведь вы также используете современные технологии. Можете рассказать подробнее, какие ресурсы вам помогают?
− В настоящий момент технологии активно развиваются. У нас появилась ДНК-экспертиза. Она существовала и раньше, но теперь стала доступна в более быстром формате. Мы можем оперативно запросить доктокарту, проверить данные. При исчезновении человека проводится осмотр его жилища, изымаются образцы для ДНК-анализа. Это позволяет установить, кто находился в квартире до исчезновения.
Кроме того, используются интернет-ресурсы. Сейчас практически у всех есть цифровой след, и мы можем анализировать данные в сети. Сотрудники проводят аналитику, проверяют возможные направления поиска, версии. Однако мало просто обладать информацией – важно уметь с ней работать, анализировать, сопоставлять факты.
Наши сотрудники обладают большим опытом. У старших – значительная практика, а молодых мы обучаем. За все время работы серьезных нареканий на нашу деятельность не было. Все оперативные мероприятия и аналитическая работа проводятся качественно.
− Получается, вы взаимодействуете с волонтерами?
− Да, с волонтерскими организациями. У нас подписаны соглашения с волонтерской организацией «Поиск пропавших людей» и «Добровольческий корпус». Эти соглашения были заключены ранее. С «Лиза Алерт» соглашение не подписано – они сами не выступали инициаторами. Кто у них руководитель, я сказать не могу, потому что не знаю. Также в Сургуте есть волонтерская организация ДПСО, но с ними соглашение тоже не заключено – они не выходили с такой инициативой. Тем не менее, мы с ними работаем.
Основная масса поисков приходится на организацию «Поиск пропавших людей». Почему? Потому что большинство их волонтеров живут в Сургуте, они хорошо знают город. Иногда они даже лучше осведомлены о пропавших, особенно если речь идет о несовершеннолетних, которые уже уходили из дома раньше. С «Лиза Алерт» мы также работали – у них больше технических возможностей. В ДПСО работают сотрудники спасательного отряда, у них больше опыта в поисково-спасательных операциях. С «Добровольческим корпусом» мы прочесывали леса – у них большое количество волонтеров, и они достаточно профессиональны.
Соглашение подразумевает определенные рамки, так как мы должны соблюдать законодательство. Поэтому официальные соглашения подписаны только с «Добровольческим корпусом» и «Поиском пропавших людей».
− Насколько эффективна такая работа?
− Это очень эффективно, особенно при поиске несовершеннолетних. Как я уже говорил, волонтеры живут в Сургуте и часто лично знакомы с пропавшими детьми. Это также важно при поиске людей с психическими отклонениями. Например, если человек с нарушениями ориентации в пространстве оказался в большом городе, он может оказаться где угодно – на вокзале, в удаленных районах. В таких случаях задействуются интернет-ресурсы, информация распространяется через СМИ, люди откликаются, звонят, и мы оперативно отрабатываем возможные места нахождения пропавшего. Недавно у нас пропала пожилая женщина. Благодаря волонтерам, оперативным сообщениям и координации удалось ее найти.
− Важный вопрос ко Дню пропавших без вести людей. Что делать, если человек не найден в течение долгого времени? И когда прекращаются поиски?
− По поводу прекращения поисков могу сказать следующее: после заведения розыскного дела его срок давности по нашим нормативным документам составляет 10 лет. Однако если не выполнены все оперативно-розыскные мероприятия или есть основания продолжать поиски, то сроки продлеваются в обязательном порядке. Закон нам этого не запрещает.
В Сургуте мы ищем людей до последнего, пока не найдем. Кроме того, сейчас появились новые технологии, и мы заново поднимаем старые дела, отрабатываем их. Например, берем ДНК-пробы и сопоставляем их с неустановленными трупами, найденными в других районах и городах. Новые методы позволяют проводить такие проверки и дают шанс установить судьбу пропавшего.
Поиски продолжаются до тех пор, пока есть возможность найти человека. Если действительно все проверено и новых зацепок нет, тогда дело закрывается по истечении срока давности. Однако информация о человеке остается в нашей базе данных. Если в будущем где-то появятся сведения о нем, если он, например, окажется в розыске, будет фигурировать в каком-то происшествии или совершит противоправное действие, розыскное дело возобновляется и доводится до конца.
− А были ли случаи с неожиданным и счастливым концом? Например, когда человека искали очень долго и спустя годы наконец нашли?
− Да, у нас была такая история. Раньше существовала категория розыска людей, утративших связь с родственниками. Тогда информационные базы были устаревшие, возможностей для поиска было меньше. Люди уезжали, например, в другие государства, там заводили семьи, рождали детей, а здесь их родственники продолжали искать, но теряли след.
Затем, спустя годы, человек возвращался, пересекал границу, и мы уже видели по базе, что он снова появился. Такие случаи действительно были – родственники находили друг друга спустя долгое время и восполняли пробелы в общении.
Сейчас такой категории розыска нет – мы занимаемся только без вести пропавшими. С учетом современных технологий длительное исчезновение стало редкостью. Хотя бывают ситуации, когда человек пропал 2-4 года назад, а заявление о его розыске подано только сейчас. В таких случаях восстановить картину событий сложнее. Не всегда удается точно понять, когда человек исчез, когда его видели в последний раз, с кем он общался. Особенно сложно это делать, если в момент пропажи еще не было развитых цифровых технологий.
На сегодняшний день у нас осталось два таких дела – оба связаны с людьми, которые пропали давно.
Сейчас мы восстанавливаем всю картину, отрабатываем все возможные варианты, проверяем знакомых, друзей, анализируем, где человек мог пропасть. Не всегда факт, что он исчез именно в Сургуте, но если последнее известное местонахождение – Сургут, то поиски начинаются здесь.
Что касается более счастливых случаев, один из последних произошел недавно. Дочка проживает в Краснодарском крае, а ее мама живет и работает в Сургуте. Дочка подала заявление о пропаже, позвонила сюда, зарегистрировала сообщение, и мы начали поиск. Она не знала точного адреса матери, но когда-то мама выкладывала фотографию, на которой случайно отразилось окно.
Мои сотрудники смогли определить, с какого этажа и какого дома было сделано фото. Они нашли квартиру, где жила женщина. Оказалось, что у нее случился инсульт, и она пролежала неделю без помощи. Единственной пищей у нее были яблоки – она дотянулась до них и питалась ими. К счастью, мы успели ее спасти, вызвали скорую, и она осталась жива.
Поэтому, когда родственники теряют связь, важно хотя бы знать их адрес. Даже если общение редкое, полезно уточнить: «Мама, где ты живешь?» Может быть, у знакомых есть ключи, чтобы в случае необходимости можно было попасть в квартиру.
То есть важно знать своих родственников, потому что основную информацию мы получаем только от них. Мы не можем получить информацию самостоятельно. В этом случае нам повезло – была фотография, по которой удалось определить дом, этаж, квартиру. Но что, если бы такой возможности не было? Это и есть основная сложность. Иногда люди просто не поддерживают связь со своими родными, и тогда нам приходится собирать информацию буквально по крупицам. А время в таких случаях – самый ценный ресурс.
− Можно сделать вывод, что важно больше общаться с родственниками, узнавать о них как можно больше?
− Совершенно верно. Бывают случаи, когда, например, отец живет отдельно, а у детей нет ключей от его квартиры. Они не могут попасть внутрь, вызывают полицию, и тогда уже мы вскрываем дверь.
Но я не вижу сложности в том, чтобы заранее получить ключи, особенно если отец ранее перенес инсульт или находится в больном состоянии. В чем сложность? Пусть ключи просто будут у родственников. Если приехали, а отец не отвечает на звонки – можно открыть дверь, убедиться, что с ним все в порядке. Возможно, он просто уехал или его забрала скорая.
Здесь нет ничего сложного – просто нужно общаться, заботиться о близких. Это поможет избежать подобных ситуаций, особенно с пожилыми родственниками.
− Спасибо большое, что пришли к нам на эфир, ответили на вопросы.
− Пожалуйста.
− До свидания.
− До свидания.