​У нас что, открывается новый «Сургутнефтегаз»? Зачем городу еще 170 тысяч жителей и где они будут работать

В этом выпуске «О чем говорят» мы подробно обсуждаем новый генеральный план развития города Сургута до 2044 года. Обозреватель siapress.ruДмитрий Щеглов и журналист Тарас Самборский делятся своими мыслями и анализом проекта, который выставлен на публичное слушание. Что же скрывается за новым генпланом? Почему этот документ вызывает столько вопросов и споров? Как он повлияет на жизнь каждого сургутянина? Мы обсудим ключевые изменения, планируемый рост населения, развитие инфраструктуры и возможные проблемы, с которыми может столкнуться город.

Дмитрий Щеглов: Здравствуйте, уважаемые зрители, слушатели и читатели siapress.ru. Меня зовут Дмитрий Щеглов, я обозреватель этого портала. Журналист Тарас Самборский – мой коллега – на связи. Тарас, привет.

Тарас Самборский: Привет, Дима. Привет всем, друзья.

Д.Щ.: Сегодня у нас будет одна тема, но большая, объемная, серьезная. В Сургуте будет новый генплан. Делали его достаточно долго, готовились к нему морально достаточно долго, и вот его проект выставляется на публичное слушание. Публичные слушания, мы записываемся на момент, когда они еще не прошли, но опубликуемся тогда, когда они уже пройдут, там посмотрим, что народ по этому поводу скажет, но некоторые вещи можем сказать уже сейчас.

Вещь первая – это то, что про этот генплан не было слышно абсолютно ничего. То есть принципиальный, важный, чуть ли не один из главных правоустанавливающих и самый главный с точки зрения развития города документов, информация о нем со стороны городской власти была практически нулевая. То есть был опубликован пост на сайте admsurgut.ru о том, что будут публичные слушания, приходите, дорогие люди, а если хотите почитать про генплан – вот вам на полтора гигабайта архив, там целая пачка разных документов. Открывайте, читайте, радуйтесь жизни. Узнайте, что будет в Сургуте до 2044 года. И, соответственно, я не знаю, сколько людей это сделали, но у меня такое ощущение, что их количество исчисляется десятками людей из почти 500-тысячного города.

И еще один там нюанс, который, я думаю, стоит упомянуть, это то, что генплан предполагает очередной рост населения города Сургута. Соответственно, до 2044 года предполагается, что Сургут станет на 150 или 170 тысяч больше. Соответственно, нужно было всех этих людей впихнуть в существующий городской ландшафт. Поэтому у нас появилось на карте города много новых зон, в которых планируется строительство многоэтажек, многоэтажек, многоэтажек и многоэтажек, потому что, по всей видимости, других способов расселения людей у нас пока в Сургуте не изобрели. Соответственно, вот давай обсудим, какие твои общие мысли по генплану. Я тоже свои некоторые скажу чуть позже, у меня они к процедурному характеру относятся в больше степени. А к содержательному давай, пожалуйста.

Т.С.: Первое: 550 тысяч людей, живущих в Сургуте – это ужас. Это просто какая-то невероятная цифра, и с моей точки зрения, абсолютно ненужная городу и уничтожающая его как нормальное место жизни. А если учесть, что речь идет о наращивании населения города более чем на треть всего лишь за 20 лет, то проблема представляется еще более тяжелой. И вот разберем по пунктам, как это все видится. Видится это так – вот все эти люди, большинство, которых данным генпланом предполагается нагнетать в Сургут, элементарно городу не нужны. Вот просто у меня вопрос: зачем эти люди? Вот зачем эти еще 170 тысяч человек?

Потому что, если мы изучим генплан, ну, так, как мы можем это сделать, на своем уровне, мы обнаружим, что он про массовое жилищное строительство. Немножко там есть ширма в виде увеличения зон лесов и парков, но мы понимаем, как у нас леса делаются. Берется природный лес, вводится из одной зоны в другую – и вот норма генплана соблюдена. Но мы в этом генплане не обнаруживаем возникновения ни одного крупного производства.

То есть за ближайшие 20 лет не предполагается открытие второго «Сургутнефтегаза» со своими перспективными месторождениями, не предполагается строительство еще одной электростанции, не предполагается строительство еще одного газоперерабатывающего или нефтеперерабатывающего заводов. Вот просто берем любое производство, которое создавало 50 лет назад Сургуту социальную базу для прироста населения, и благодаря которому в течение последних 50-60 лет город Сургут из рабочего поселка с населением 10 тысяч человек превратился в северный мегаполис с населением сначала 200 тысяч человек в 1984 году прошлого века, и потом потихонечку, потихонечку мы доросли до 450, до 400.

Д.Щ.: Ну да, там 420 тысяч что ли у нас, или около того.

Т.С.: Официально 420. Я лично не верю в эту цифру, мне кажется, гораздо больше, но это уже вопросы к математике и статистике. Так вот, если нет ни одного производства, чем будут заниматься эти 170 тысяч человек? И к ним еще прибавим, минимум, 100, которые уже приехали последние 15 лет. Где они будут работать? Это очень важный вопрос. Где будут работать эти люди? Мы говорим не о 5, не о 10, не о 15 тысячах людей, которые прибывают в город Сургут из регионов Российской Федерации или из сопредельных государств с крайне низким уровнем жизни. На самом деле Сургут наполняется населением, прибывающим из самых бедных регионов.

То есть к нам не приезжают люди с высшим инженерным образованием или с высшим педагогическим образованием. К нам приезжают люди из самых бедных регионов за лучшей долей. Где эти люди будут работать? Вот через 20 лет мы сели в машину времени, приземлились где-нибудь, я не знаю, в 38-м микрорайоне или в Марьиной Горе, которая в генплане вся красная у нас, а красная – это означает, что она под массовую жилищную застройку. Где эти люди будут работать?

Ответ на этот вопрос, на самом деле, объясняет все, что из себя представляет генплан. И ответ следующий: данный генплан является инструментом не для перспективного развития Сургута, как центра научной, инженерной, культурной жизни, как центра современного технологичного производства, а он, генплан, превращает город в надувание вновь прибывающим неквалифицированным населением для увеличения бюджетных дотаций, субвенций и прочих поступлений в муниципальный бюджет из бюджета федерального или из бюджета регионального. Вот и вся задача.

То есть данный генплан, в отличие от предыдущего генплана, разработанного еще в советские годы, не о развитии, и не о создании конкурентных качеств Сургуту в сравнении с другими городами или регионами, а для надувания городского бюджета пассивными финансами. Данный генплан не предусматривает создания рабочих мест через открытие новых производств, что обеспечивал предыдущий и нынешний еще формально действующий генплан. И эта ситуация очень плохая, она приведет к неразрешимым противоречиям в социальной среде города Сургута, потому что, как мы миллиард раз говорили, это порочный круг.

Он сегодня, в условиях искаженного федерального бюджетного устройства, позволяет муниципалитетам нагонять деньги в свою казну. Да, это инструмент, это еще предыдущий, предпредпредыдущий глава города Вадим Шувалов не скрывал. Чем больше население, тем больше мы получаем на каждого жителя города по специальным формулам денег из бюджета ХМАОи из бюджета Федерации. Все понятно. Но это хорошо работает как какая-то временная мера по созданию базы для будущего рывка. Ну вот, нашли лазейку для поступления денег. И многие регионы очень грамотно используют эту лазейку.

Я приводил в пример Татарстан, в котором каждый депутат Государственной Думы от региона, каждый член Совета Федерации от региона командируется региональной властью вот в эти вот представительные органы власти федеральной с единственным условием: у каждого разнарядка принести федеральных инфраструктурных проектов, крупных проектов. От каждого депутата не менее, чем на миллиард рублей в год. Вот их там сколько-то есть, и несколько миллиардов они проектов приносят. Они притаскивают федеральные программы, они делают Казань или Татарстан федеральной площадкой для каких-то международных событий, для всероссийских событий. Так в Казани появляются новые, совершенно качественные, соответствующие, более-менее соответствующие современным архитектурным урбанистическим требованиям жилые районы, зоны отдыха, социальные заведения, спортивные заведения, культурные заведения. В общем, Казань, кто был в Казани и крупных городах Татарстана, представляют собой исключительно приятное место, вот просто для физического там нахождения.

Сургут, используя тот же, якобы используя тот же приемчик, не создает качественной среды. Да, конечно, он комфортнее какого-нибудь Алапаевска Свердловской области, это все не обсуждается. Но мы же говорим о другом каждый раз. Для чего так стремительно нагнетается население, если этому населению тут ни черта делать, вот просто. Вот оно ничем не занимается. Значит, это население будет либо таксистами…

Д.Щ.: Ну, я бы… Да-да, оно как бы сфера услуг: такси, кассы, курьеры…

Т.С.: Охранники.

Д.Щ.: Ну да, да.

Т.С.: И, на самом деле, огромная неконтролируемая область теневых рынков: от прямого криминалитета, до неконтролируемой торговли, что объединяет местную казну и региональную казну, мы это понимаем. Это очень простая формула. То есть Сургут, стремясь за большим количеством жителей, для того, чтобы получать больше, больше и больше денег, которые он не сам продуцирует, не сам зарабатывает, не сам вырабатывает на своих производствах, а которые он просто выпрашивает в Ханты-Мансийске, ну, и через Ханты-Мансийск выпрашивает в федеральном бюджете, вот и вся формула, он превращает сам себя в абсолютную помойку в социальном плане.

Потому что не будут жители в количестве 170 тысяч человек трудоустроены в нормальные производства и на нормальные рабочие места. Это просто невозможно. Нет у Сургута, как и у всего севера нефтяного, на сегодняшний день ни одной экономической предпосылки для такого взрывного экономического и социально-экономического развития, как мы это наблюдали в конце 60-х, 70-е и до середины 80-х годов прошлого века, в период так называемого нефтяного освоения севера. Нет таких предпосылок. Ни одного крупного завода, ни одной новой технологии, ничего не будет. Упование на спасительное НТЦ – это тоже из области сказок. НТЦ будет существовать как некая формальная единица: с печатью, с офисом и даже с каким-то количеством построенной недвижимости, я допускаю, что процентов на 90 коммерческой либо продаваемой в виде жилья пресловутого того же.

И когда местные власти говорят: «Зато благодаря такому проекту, как НТЦ, мы получим набережную Оби» – это просто слышать не то, что смешно, неприлично. Они всерьез, да? Что город Сургут, который стоит на Оби, не может построить каким-то другим способом, кроме как вот этими вот подвыподвертами, себе набережную – это большая ошибка. Поэтому, куда будем девать это население? Ну, понятно: таксисты, кассиры, охранники, даже, заметим, не подметальщики улиц.

Д.Щ.: Кстати, их тоже. Я думаю, что они там найдутся. Потому что определенный дефицит работников в коммунальной сфере тоже есть.

Т.С.: Но их гораздо больше, чем вот эта даже пресловутая сфера услуг. Сфера услуг, если говорить о ее качестве, она не удовлетворяет нормальным требованиям по сервису. Это же тоже очевидно, это же тоже все правда. Соответственно, людей, вновь прибывающих, власти тем или иным образом вынуждены будут интегрировать в социальные бюджетные сферы. То есть туда, за что они отвечают, и что они контролируют. Это поликлиники, больницы, учебные заведения, детские учебные заведения дошкольные и социальная, скажем так, остальная сфера, куда просто по разнарядкам будут создавать условия для попадания мигрантов, а это мигранты, потому что они мигрировали в Сургут, для работы.

Мы этот процесс уже наблюдаем. В значительной части сургутяне этим процессом недовольны. Они недовольны тем, как бюджетная сфера услуг, бюджетные социальные учреждения стремительно заполняются неквалифицированными, плохо говорящими по-русски работниками, которые здесь оказались только лишь потому, что город Сургут хочет увеличивать себе бюджет. И если мы посмотрим, с какой скоростью каждый год, с какими темпами в процентном отношении растет бюджет Сургута, вот мы и находим ответ на вопрос: зачем нам такой генплан, зачем нам столько людей, жителей, и к чему это все приведет.

Приведет это ровно к таким же последствиям, которые, кстати говоря, российские федеральные власти очень сильно критикуют и смеются над ними на примерах стран Западной Европы. Которые за короткий промежуток времени точно так же увеличили население за счет мигрантов из самых бедных, преимущественно мусульманских стран, и теперь не знают, что делать с этим всем. Потому что нагрузка на социальную сферу колоссальная, денег национальных на обслуживание этой нагрузки не хватает, качество оказания государственных услуг во всей социальной бюджетной сфере резко падает: в школах, в тех же больницах, поликлиниках, в общем, в любой сфере, за которую отвечает государство, и которая оказывает государственные социальные бюджетные услуги населению.

Поскольку государство не знает, куда девать мигрантов, как их интегрировать в общество, оно не умеет создавать центры обучения, перевоспитания, самое главное, нет на территории Сургута и Сургутского района ни одного нового крупного производства, кроме, опять, сортировочных цехов «Магнитов», «Пятерочек» и прочее. Где кто будет работать? Будут работать мигранты. То есть город не прирастет интеллектуально никак, город будет задыхаться от нерешенных социальных проблем, а они будут только возрастать, потому что с новым населением нужно что-то делать, нужно с ним как-то работать, оно должно быть интегрировано в традиционное сургутское общество людей.

До сих пор Сургут все-таки еще считается русским городом, если мы переходим к таким категориям, с традиционным преимущественным вероисповеданием в виде православия, с большинством населения, принадлежащим к не выходцам из республик Средней Азии и регионов Кавказа. Соответственно, как будут новые люди, новые мигранты, новые 170 тысяч жителей совмещать свое существование с сургутским традиционным коренным населением. Кроме того, они же будут еще друг у друга на шеях сидеть, на головах, потому что город не расширяется территориально. Эти 170 тысяч надо уместить в нынешние существующие городские границы. Вот вы представляете, что тогда произойдет?

Д.Щ.: Да, очень много будет новых высотных домов. Опять же, несколько участков, которые ранее были отведены под, например, ИЖС, их переводят под вот это самое Ж-4, то есть высотную застройку. Так что, да, в этом смысле, конечно, будет сложнее.

Я лично хочу предъявить, ну, моя претензия к этому генплану в том, что стратегический документ не представлен городу практически никак. То есть то, что пройдут публичные слушания, на которые придет, я не знаю, сколько-то десятков человек. Наверное, что-то скажут, что-то послушают – вот и все.

А мы знаем, есть один такой принцип, он плохой, но он в целом рабочий: если власть не хочет о чем-то говорить публично и громко, значит, там, скорее всего, какая-то гадость. То есть, если нам не презентуют стратегический документ, который подразумевает описание жизни города на десятки лет вперед, если нам не рассказывают, не выходит кто-нибудь, ну ладно, у нас сейчас нет постоянно действующего главы, есть только временно исполняющий обязанности, но все равно, какая-то там команда еще должна присутствовать. Если никто не выходит и не говорит: «Смотрите, какой классный проект мы сделали, полюбуйтесь на него, пожалуйста, дорогие граждане, посмотрите, как у нас будут вот здесь вот колоситься помидоры, а здесь у нас будут стоять прекрасные, красивые дома, а здесь у нас вокруг них будут построены детские садики и школы». Ничего этого нет. Это значит, что скорее всего этот документ так себе. Ну, опять же, я сейчас, я пока не говорю на сто процентов, но просто предполагаю. Просто предполагаю.

По идее, такие документы должны обсуждаться с гражданами, которые в этом заинтересованы, и с экспертным сообществом, которое имеет экспертизу в разных-разных-разных сферах. Должно обсуждаться на этапе постановки целей генплана, потом на этапе его подготовки, на каждом этапе работы, и потом уже обсуждаться конкретно большой готовый документ. И вот тогда это будет настоящий генплан, тогда это будет что-то более-менее человеческое.

Без этих пунктов, я боюсь, будут не сильно хорошие вещи там вшиты, и просто решены какие-то местечковые проблемы. Какой-то застройщик пришел, поработал, поговорил, просунул туда какое-нибудь свое решение о том, что вот здесь вот бы хотелось поиметь зону Ж-4 вместо Ж-1 и так далее, и так далее, и так далее. Вот такие вот проблемы в этом генплане скорее всего будут решены. А вот, как ты говоришь, проблемы именно постановки целей города, постановки его развития, о том, куда мы движемся, как мы развиваемся, что мы делаем, кем мы хотим стать, я боюсь, опять же, не факт, что мой страх будет оправданным, но я боюсь, что этого сделано не будет. Вот мой вопрос к этому документу.

Т.С.: Здесь не надо бояться. Это абсолютно, здесь ты выступил капитаном очевидность. То есть так ровно и будет. Ровно так и будет. И, еще раз, представленный генплан, разработанный в тиши кабинетов, я так думаю, даже и не сургутских кабинетов, скорее всего на аутсорсе это все было за какие-нибудь жуткие деньги.

Д.Щ.: Нет, ну, конечно, какой-то институт.

Т.С.: После крыльца городской администрации мы уже можем и не удивляться ничему. Поэтому это не генплан, которому учат настоящих архитекторов в институтах архитектурных. Это вот не та ситуация, когда над макетом города огромным с указками стоят, разговаривают умные мужчины, которые это разработали, которые это могут доказать. Какой-нибудь заместитель мэра по социальной политике задает вопрос главному архитектору, или директору департамента, или разработчику генплана, а тот отвечает. А тут вмешивается, например, заместитель по коммунальной сфере: «А что у вас будет с сетями? А что у вас будет, я не знаю, с подстанциями?» Вот это генплан. А сколько у нас будет театров, бассейнов? Слушайте, там они жужжат и жужжат про этот несчастный планетарий. Может, мы его запроектируем наконец-то.

Это вот делают архитекторы, потому что генплан пишут архитекторы. Архитектор получает техзадание от заказчика, в данном случае – это муниципальная власть, и, как любой архитектурный объект, заполняет запросы заказчика. Сколько жителей, сколько такого состояния, такого состава и так далее, и так далее. И он под это рисует генплан. И все у него получается: магазины, торговые центры, набережные, речки, леса, тридцатиэтажки, двухэтажки, бассейны, планетарии – у него все входит как по конструктору. Это так бывает.

Вот ты проектируешь дом: сколько жителей, какие возраста, когда собираетесь разъезжаться с детьми. И любой архитектор тебе нарисует по таким правилам, по таким лекалам дом. То же самое с большим домом, то же самое с театром или с бизнес-центром. Так генплан в этом плане ничем не отличается. И ты правильно совершенно говоришь, отсутствие общественного разговора на тему сургутского генплана – это очень плохо, это ужас. Это приведет к катастрофе. Это приведет к тому, что как не было фактически работающего генплана у Сургута, потому что нынешний генплан морально устарел еще лет 20 назад – это всем понятно, так его и не будет.

И он действительно просто явится ширмой для двух вещей: первое, некие лоббисты протащат через генплан свои интересы, ну, там немножко не так это работает, потому что это могут и сегодня делать, просто генплан немножко узаконит долгосрочную базу для таких действий; второе, это закрытие вопроса на 20 лет вперед по привлечению в сургутскую казну бюджетных денег из других бюджетов, бюджетов других уровней. Все. Мы не улучшаем качество населения. Мы остатки качественного населения просто пугаем этим генпланом. И люди, вместо проектирования своей перспективы на ближайшие 20 лет, это большая перспектива, это одно поколение, а фактически надо, чтобы спланировать двадцатилетие своей жизни, планировать жизнь двух поколений. Собственно, и своих детей, либо, собственно, и своих родителей. А иногда даже трех. 20 лет – это большой срок.

Люди, получив такой генплан, если они что-нибудь из него поймут, они просто разбегутся из Сургута. Они поедут туда, где все те ошибки, представленные в сегодняшнем варианте генплана, уже исключаются местными властями. Хотя все города строят муравейники, все города тоже стремятся упростить архитектуру, сделать все подешевле, похуже, лишь бы галочки понаставить, но есть регионы, и многие регионы просто в пределах тысячи километров от Сургута, от этой политики отказываются. И до них доходит, что через 20 лет бюджетное законодательство страны может измениться, и мы окажемся в ситуации, когда нам никто не будет давать денег. Просто потому, что такую ораву вот этого населения, которое ничего не производит и ничего не умеет делать, не прокормить. Значит, надо прокармливаться самим.

А как ты это будешь делать, если у тебя все инженеры разбежались? Все умные разбежались, все твои университеты превращаются в вывески. И люди все чаще, у которых есть возможность, отправляют своих детей учиться в другие университеты, более рейтинговые. Это все очень серьезные вещи, которые, я так понимаю, наш генплан сегодняшний не прорабатывает. И он сведен лишь к заходу застройщиков со своими строительными проектами в какой-то ближайшей перспективе, мы это скоро очень увидим, и все. И все. К сожалению, и все.

Д.Щ.: Ну что ж, давай будем наблюдать за этим документом в любом случае. Потому что будут еще экспертные оценки, будет еще голосование в Думе, насколько я могу судить, и так далее, и так далее. То есть процесс еще не завершен. Сейчас посмотрим, как там это все будет, насколько, опять же, то есть мы говорим на момент, когда не прошли еще публичные слушания. Давай через некоторое время узнаем, как публичные слушания прошли. Как, может быть, присутствующие там люди и эксперты оценили тоже этот самый проект. Подписывайтесь на нас в Youtube, ставьте лайки, читайте все это дело, что мы обсуждаем, на siapress.ru. В Telegram-канал наш тоже заходите, там тоже интересно. И до новых встреч, через неделю снова увидимся. До свидания.

Т.С.: Спасибо всем, друзья. Всем пока. Удачи.