В Сургуте будет открыто семь центров по изучению русского языка для детей мигрантов, которые на нем практически не разговаривают. Это позволит им на базовом уровне выстраивать взаимоотношения со сверстниками и школой, а также в целом включаться в жизнь общества. В целом это верное решение, считают ведущие проекта «О чем говорят» Дмитрий Щеглов и Тарас Самборский, но оно воздействует на следствие, а не причину проблемы. Сама проблема – в рамочном устройстве миграционной политики в Югре и Сургуте. Как она выглядит и к чему ведет, и как может выглядеть – смотрите, слушайте и читайте в свежем выпуске.
Д.Щ.: Здравствуйте, уважаемые зрители, слушатели, читатели siapress.ru. Меня зовут Дмитрий Щеглов. Я обозреватель этого портала. Тарас Самборский, издатель газеты «Новый Город», на связи. Тарас, привет!
Т.С.: Привет, Дима! Привет всем, друзья!
Д.Щ.:Поговорим сегодня про один проект, который в Сургуте реализует несколько общественных организаций при поддержке городской администрации. Это проект по коротким языковым курсам для детей мигрантов. Если совсем все это дело предельно упростить и сократить, то его смысл в том, что в Сургут иногда приезжают мигранты, дети которых оказались не погружены в языковую среду до этого, и русский язык они знают предельно плохо. И им за 2 месяца, им формируют небольшие группы в зависимости от возраста, это все происходит на базе сургутских школ, таковых 7 пока что запланировано.
Там преподаватели в небольших группах объясняют им азы русского языка, чтобы было понятно, что вообще происходит и чтобы они вливались как бы, потихоньку социализировались. По ходу им еще объясняют там правила поведения, некоторые еще различные дополнительные вещи, чтобы, скажем так, детей немножко, если уж они не знают языка, то хотя бы их подтолкнуть к пониманию русской речи и ассимиляции в российском обществе.
Давай обсудим: у нас много всякого происходит в сфере миграции, и в Сургут, как мы знаем, приезжает много людей, у нас каждый год, как говорят в администрации, на 5 тысяч школьников становится больше, потому что такое количество приезжает детей, которых в школу нужно устроить. Мы с тобой постоянно, так или иначе, это обсуждаем. И вот такая инициатива. Как бы ты ее оценил?
Т.С.: Наверное, не несколько, а некоторое количество детей оказываются в Сургуте, которые не знают русский язык. Раз речь идет о семи таких центрах образовательных.
Д.Щ.: Да, их там где-то сейчас поток 150 детей, но это в двух центрах, но, видимо, их будет больше.
Т.С.: Надо понимать, что это — вершина айсберга, что проблема наконец выходит на тот уровень, когда она не может деликатно прятаться за рассуждения о ксенофобии, о каком-то пренебрежительном отношении к нашим гостям. Мы, видимо, сейчас находимся в той точке, когда с этой проблемой необходимо что-то делать. И вот один из способов адаптации, интеграции мигрантов, которые составляют значительную долю населения Югры и Сургута, начинают просто учить основам местного языка. Я предполагаю, что, к сожалению, мы имеем дело с необратимыми процессами этнического уже изменения этнического портрета Югры и Сургута. И можно это разобрать.
Это не означает, что это как-то плохо-хорошо. Безусловно, это процесс не наш местный, сургутский, это мировой процесс, это мировая проблема. И опыт многих стран, регионов в странах, если Штаты брать, она немножко сегментируется в зависимости от региона, есть как очень интересный, положительный в политике интеграции мигрантов, так и провальный. Тут надо просто брать на вооружение интересные практики и ими пользоваться для того, чтобы Сургут, как крупнейший город тюменского Севера, Югра не утратили свою культурную, социальную, историческую самоидентичность. И в этом нам предстоит, конечно, очень долгий, тяжелый путь интеграции в новый социальный социум.
Да-да, я не оговорился: именно нам, представителям коренного населения предстоит интегрироваться в новую ситуацию и привыкать к ней, приспосабливаться к ней. И носители, скажем так, традиционного культурного уклада, которые составляли и еще составляют основное население региона, они сейчас должны очень многому учиться. И не только жители Югры с этим столкнутся. Мы читаем же статистику, мы читаем новости из Москвы, из Екатеринбурга, из крупнейших городов, где эти национальные интеграционные процессы происходят достаточно заметно, иногда даже громко, что становятся поводами для федеральной прессы. В общем, что можно сказать?
Изменение национального состава региона мы переживаем за новейшую историю не впервые. При освоении тюменского Севера во времена СССР нечто похожее уже происходило, когда представители других народов и других национальностей СССР и России в очень большом количестве приезжали в Сургут, в другие города тюменского Севера и, что называется, осваивали наши промышленные сферы, в частности нефтянку, энергетику. Но при всем желании как-то найти аналогию с тем процессом, все-таки, нынешняя ситуация очень сильно отличается от того, что было 50-60 лет назад. Потому что, как происходило освоение Севера? Вот если мы этот аспект возьмем? Высококвалифицированные кадры, в частности Украины, Белоруссии, Азербайджана, Армении, ряда других бывших советских республик...
Д.Щ.: Собственно Татарстан, Башкирия...
Т.С.: Да. И если говорить о России, Татария, Башкирия приезжали в Сургут, Югру, высококвалифицированные еще раз, говорю, подготовленные профессиональные кадры в 60-70-е годы, и они создавали новый социум тюменского Севера, который был мотивирован на труд, на карьеру, на образование, на получение важных социальных позиций в обществе. В общем, это был такой контингент, состоящий из тружеников, которые создали новый культурный слой.
Если брать историю Сургута, традиционный крупный поселок северный, деревянный, несколько тысяч жителей с преимущественно русским и немного остяко-вогульским населением. Вот вдруг радикально меняется весь его национальный состав, вплоть до того, что в какие-то периоды те же украинцы составляли, если не большинство населения, то как бы на 2-м месте после русских они там нос в нос шли. Это все очень интересно было. Но таким образом в нашем регионе возникла новая деятельная, качественная общность новых людей, которые толкнули развитие региона здорово вперед на те же 50-60 лет.
Сегодня мы видим принципиально иную картину. Мы много раз обсуждали, за счет какого населения быстро растет численность Сургута, Югры, каким образом происходит замещение качественного населения коренного новым населением, которое прибывает к нам из самых бедных и самых неустроенных регионов РФ или, в основном, стран Средней Азии. Это все понятно. Тут нечего повторять.
Вот просто маленький пример: в течение последнего месяца 4 коренных сургутянина, которые вот просто родились тут 70 лет назад, прожили тут всю жизнь, почти со слезами продали свое сургутское имущество и трое из них перебрались в Тюмень. Кто-то один, не помню просто, боюсь, совру, на большую землю. И, значит, все четверо, это известные в городе фамилии, просто я в частном разговоре, естественно, не уполномочен их всех называть, они называю, как одним из факторов, неготовность им интегрироваться в этот новый социум.
Один человек называл, просто он жил в хрущевке, в старых наших районах застройки, и в четырех подъездах его дома, ну в его подъезде он остался последним, он уже продал квартиру, продал тоже, кстати говоря, мигрантам одной среднеазиатской республики очень быстро, в течение недели продажа произошла. И из тех людей, с которыми он в этом доме прожил больше 40 лет, из его знакомых осталась одна семья, все остальное — совершенно новые люди, которые совершенно не общаются друг с другом. Которые имеют, в том числе, те проблемы, с которых мы начали, их дети должны ходить хоть на какие-то курсы русского языка и адаптироваться в ту среду, в которой они оказались.
И вот в этом есть очень серьезное, принципиальное даже отличие миграционного процесса, который мы наблюдаем сегодня от того, который пережил тюменский Север, Югра, Сургут 50-60 лет назад. Еще раз: тогда население нашего региона, Сургута резко выросло за десяток лет, там были такие скачкообразные, потом оно устаканивалось, потом в 80-х годах была еще одна волна, тем не менее, за 20-30 лет население Сургута только просто кратно выросло с поселка 5-10-тысячного до 250-тысячного города. И выросло оно благодаря приезду, в основном, квалифицированных трудовых кадров. Это были инженеры, это были рабочие разных специальностей с высокими разрядами, это были люди, в кармане которых лежали дипломы техникумов, институтов, хороших ремесленных училищ.
И эти люди: белорусы, украинцы, молдаване, азербайджанцы, армяне, татары, башкиры, они создали ту новую мощную общность людей, которая толкнула наш регион очень мощно в его развитии здорово и положительно. Они ходили в школы, они учили точно также вместе с нами за партами русский язык, как родной в их повседневной жизни, ну, видимо, как 2-й язык в их семейной жизни для многих людей. Слышать разнонациональную речь было совершенно естественно, нормально. Это та самая пресловутая советская интернациональная интеграция. И максимально советский режим создавал условия, чтобы никаких препятствий для карьеры, для социального развития, для получения нового социального положения не возникало у этих людей. Повторюсь: если это люди, которые нужны обществу, то бишь люди-трудяги, люди, мотивированные на карьеру и на личное социальное развитие.
И на самом деле, если мы посмотрим на опыт многих стран, сталкивающихся с миграцией, мы увидим, что требования интеграции в местный социум стоит на 1 месте во многих странах. Есть страны, которые проигнорировали это требование, и они столкнулись с очень серьезными проблемами: Бельгия, Франция, Германия, вот Швеция. Недавно мы вспоминали Швецию, которая, которая через 30 лет очень либеральной миграционной политики превращается в одну из самых жестких стран сточки зрения миграции. Они радикально меняют свое законодательство, повышается ценз оседлости, вводят обязательные требования по экзаменам на шведский язык. Ну, там целая политика, которая призвана остановить тот бурный рост миграционный, который наблюдался последние годы.
И во время ковидной волны многие развитые страны стали пересматривать свою миграционную политику. Что они делают? Они теперь создают привлекательные условия для высококвалифицированных кадров. Сегодня в рынке, в основном, IT-специалисты, это ученые, медики, преподаватели определенных наук, это инженеры в каких-то сферах экономики. Ничего не напоминает? Это ровно та политика, которую проводило советское правительство при освоении Севера тюменского, при освоении Дальнего Востока, при освоении, не знаю, там казахстанской целины...
То есть политика по привлечению квалифицированных кадров. По привлечению не просто мигрантов, приезжающих на социальные пособия, а людей, которые готовы закрепиться на новом месте проживания ради своего личностного развития, дает более выгодные для местной экономики и для местного социума плоды, нежели просто либеральная лояльная политика по отношению ко всем мигрантам, которым достаточно сменить место жительства ради более высоких социальных выплат и гарантий, более качественного медобслуживания, более доступного образования и так далее. Вот то, что сегодня Югра предоставляет потоку мигрантов, это вот это то, что я только что перечислил.
Если бы наш регион, наш Сургут проводил бы более жесткую политику миграционную, то мы бы точно так же прирастали населением, может быть, не так стремительно. Но, благодаря тому, что мы бы привлекали более качественное население, у нас многие другие сферы бы видоизменялись, не упрощались, не примитизировались, как сегодня мы, например, наблюдаем в строительной сфере.
Вот сегодня строительная отрасль просто практически уничтожена, не количеством, количеством она наоборот процветает. Но все, что касается жилищной политики, строительства жилья, индивидуального жилищного строительства, все, что касается объектов социальной сферы, театров, школ, спортивных учреждений, центров досуга и образования, это все очень примитивно. Это все на самом низком технологическом качестве, какое только можно, вот опустили до такого качества, когда это уже на такой грани рентабельности для застройщика происходит и для заказчика, то бишь для властей, что уже ниже опускаться, я не знаю, там бараки какие-то возводить.
То есть ни о каком технологическом развитии, рывке в этой сфере мы вообще не говорим. А ведь живем в самом богатом регионе страны и в одном из самых богатых городов страны. Последняя статистика: 104 тысячи рублей средняя зарплата сургутянина. Многие, конечно, удивляются, где вы такие цифры взяли. Ну, мы знаем, где мы такие цифры взяли: две сферы, два столпа, на которых стоит вся Россия: нефтяники и чиновники. К чиновникам сейчас можно добавлять силовиков, например. Понятно. Вот от туда мы берем зарплаты. Понятно, что зарплаты рядовых учителей в жизни не видели таких доходов, равно как и врачей, медсестер и работников жилищно-коммунальной сферы и далее по списку.
Но, что имеем, то имеем. И почему же в самом богатом городе мы видим настолько примитивное жилищное строительство? Почему мы не можем в самом богатом городе на раз-два решать проблему с пресловутым театром «Петрушка»? Сколько мы, 30 лет только говорим об этой проблеме. Почему мы не можем в самом богатом городе на раз-два решить проблему с Планетарием, с Набережной одной, второй, третьей. А потому что нет соответствующего социального запроса населения. Население качественное вымывается. И то население, которое еще 10-15-20 лет назад самим фактом своего существования в Сургуте очень здорово давило на власть.
Вспомни, какие были баталии в местной сургутской прессе во времена Александра Сидорова. Какие проекты общественность просто навязывала местным властям. Как она требовала от властей сделать то и не делать этого. Это был такой поединок как бы, и власти очень часто прислушивались. Сегодня тоже власти прислушиваются. Но у нас к чему не прислушиваются? Давайте вот там вот яму заасфальтируем во дворе, давайте там вот заборчик покрасим. То есть качество социального запроса населения к власти очень сильно снизилось. Это не тот запрос, который позволяет сегодня горожанам каким-то опосредованным образом через свою общественную активность влиять на решения власти долгосрочные.
Сегодня любое более-менее положительное действие власти воспринимается как какое-то величайшее достижение, в том числе то действие, которое власть сама там активно рекламирует, пиарит, сама там широко оповещает людей о каких-то своих достижениях. Но, если посмотреть в целом и общем на то, какими темпами Сургут и Югра развивались в конце 60-х, в 70-80-е годы и в первой половине 90-х годов и какими темпами развивается сейчас, то мы увидим, что это качественно два совершенно разных вектора развития. То есть, если тогда такое понятие, как «социальный гуманитарный капитал», его коммунисты не использовали, конечно, потому что оно немножко для большевиков чуждо.
Д.Щ.: Да, и слово «капитал» вообще.
Т.С.: И слово «капитал», и слово «гуманитарный». Но теперь, по сути, на самом деле, если отбросить идеологические эти вот шоры, то мы видим, что инвестиции-то были преимущественно в развитие социальной, культурной, интеллектуальной, инженерной сред, если хотите, позже научной среды, когда появились после 90-х годов университеты, только в Сургуте два, плюс в Нижневартовске, плюс Югорский университет. Про качество пока не будем говорить, но будет говорить про вектор.
И другой этап развития жизни нашего региона, жизни нашего города, скажем так, сдвиг траектории больше в какие-то экстенсивные вещи: ну, давайте будем строить много жилья, хорошие показатели, это увеличивает население. Мы, опять-таки, много раз говорили: увеличивается население, увеличиваются дотации в местные бюджеты, субъекты федерации из федерального бюджета в виде участия в разных совместных программах. И мы попадаем вот в эту такую заколдованную не разрешимую ситуацию: населения у нас очень много, а чего делать населению, мы не знаем. Вместо того, чтобы применять это население в новых интеллектуальных проектах, вот НТЦ у нас строится уже то ли 10, то ли 15 лет, видимо, когда-то будет достроено. Кто там будет работать? Можем ли мы с уверенностью говорить, что это будет вот эта вот поросль нашего нового населения, которое мы сегодня учим русскому языку, чтобы они могли хоть в первый класс поступить?
Это такая тенденция, которая указывает на проблему. Любая проблема решается. Здесь, я думаю, два варианта, две практики, которые можно и нужно анализировать и изучать. Мы можем пойти по пути упомянутых Бельгии, Франции, Германии той же, Швеции, которая в свое время очень здорово приросли миграционным населением, населением, не захотевшим интегрироваться в местную социокультурную среду и даже в местную экономику в ряде случаев. И сегодня, помимо изменения национального портрета стран, происходит очень болезненная для обеих сторон: для нового миграционного населения, для традиционного населения смешивания.
А можно пойти по пути таких стран, как Польша, Словакия, Венгрия, Чехия... Стран, которые формируют так называемую «Вышеградскую четверку». Напомню, что одним из базовых принципов этих стран, когда они создавали эту четверку, является сохранение национальной идентичности. И они находятся в перманентном и таком принципиальном конфликте с Евросоюзом, хотя входят в Евросоюз все четыре, по вопросам национальной политики.
Еще раз: ни о какой ксенофобии мы не говорим, ни о каком национализме, ни о каком выделении одного народа от другого. Мы обсуждаем одну очень простую вещь: имеет ли право традиционное коренное население, сформировавшее свой социум на своей земле, защищать свои интересы и принимать в свой дом новых жителей на тех условиях и правилах, которые формируют это коренное население? Или мы отказываемся от этого принципа, и всем нашим гостям позволяем жить в нашем доме по правилам, которые наши гости считают единственно приемлемыми для себя, или, скажем так, удобными и комфортными для себя?
Я думаю, что второй подход тяжелый, неправильный и приводит ко многим проблемам в социальной жизни региона. Первый подход более трудный, но он требует участие властей. Ну, так сегодня уже все и участвуют власти в решении проблем. Только они сейчас, когда мы говорим об этих вот языковых курсах для детей, они решают проблему уже следствия.
А, может, можно было бы заниматься с проблемой, с причиной? И сделать так, чтобы регион оставался многонациональным. Это, кстати, наша сила. Что Югра такой многонациональный регион — это его визитная карточка и конкурентное преимущество. Но надо работать с населением. Надо делать так, чтобы твое население умнело, богатело, богатело за счет своего труда, за счет производства внутреннего регионального продукта, а не за счет социальных дотаций, которые оно получает бесплатно просто по факту своего прибытия в регион. И тогда регион будет, действительно, не по статистическим отчетам привлекательным, а он будет привлекательным, как соседняя Тюмень, у которой несколько отличается миграционная политика. И он будет более привлекателен. Тогда люди будут не только за климатом там ехать в Тюмень, или в Казань, или в Белгород, но и за тем социальным, культурным пространством, которого сегодня ему не хватает в Сургуте.
Д.Щ.: Ну, что ж. Тогда у нас как раз время подходит к концу. Будем завершать наш разговор на этой неделе. На следующей неделе снова встретимся, поговорим о том, что было интересного. И не забывайте подписываться на наш канал в YouTube, на наш канал в Telegram, ставить лайки и так далее всячески нас поддерживать. Читайте нас на siapress.ru и до новых встреч! Через неделю снова увидимся! До свидания!
Т.С.: Да, спасибо Дима, спасибо всем, друзья! Всем пока!