​Аркадий Гершман: «Скучный город можно превратить в интересный всего за полгода, причем с минимальными затратами»

Сургут, несмотря на его стремление стать самым северным полумиллионником, в средней перспективе ждет постепенная депопуляция – город покидают молодые и квалифицированные кадры, а также часть старшего поколения. Как развернуть этот тренд, превратить Сургут из явно скучного и интересный и живой город (за небольшие деньги!), что делать с «человейниками» и псевдо-общественными обсуждениями благоустройства – об этом СИА-ПРЕСС поговорил с урбанистом, автором блога «Город для людей» Аркадием Гершманом.

– Хочется поговорить о том, как сравнительно небольшие города могут выбраться из болота типичных урбанистических проблем: высотная застройка, слабый общественный транспорт, отсутствие нормальных пространств и общая ситуация, когда людям нечего делать. Вам приходилось бывать в Сургуте?

– Нет.

– Тем не менее, я думаю, вы можете себе представить стандартный набор проблем, характерных для таких северных городов. Вообще одна из ключевых – отъезд молодых и перспективных людей, просто квалифицированных кадров, а также сургутян в возрасте, которые хотят перебраться в более приемлемый климат. Все это в среднесрочной перспективе грозит Сургуту ползучей депопуляцией. Можно ли эту проблему решить урбанистическими методами?

– Конечно, можно. Вероятно, это вообще самый выгодный и надежный вариант решения подобных проблем. В России есть пример Перми, где в начале 2000-х годов городским властям пришлось очень постараться, чтобы прекратить отток людей в сторону Екатеринбурга.

Сложно говорить, не видя города, но в целом проблема понятна. Конкуренция между городами усиливается, и, несмотря на сохраняющийся институт регистрации и в целом не очень высокую мобильность населения, люди часто уезжают. Но не нужно думать, что только власти должны заниматься решением проблем депопуляции. Та же борьба со скукой во многом завязана на бизнесе и его возможностях – чтобы у людей было разнообразие услуг, культурная движуха, кофейни, бары, выставочные пространства и так далее.

– Но ведь это зависит от политика власти в отношении бизнеса.

– Да, власть может на это влиять, но, как правило, бизнес в наших городах просто говорит: «Не мешайте». Потому что в наших реалиях попытки все контролировать со стороны государства приводит предпринимателей в условия, в которых они не могут выживать. А можно просто дать им больше свободы и не вмешиваться, и они смогут сделать многое.

Это особенно важно по той причине, что города в России бедные. Налоговая система вытягивает почти все деньги из города, потом кому-то выделяют обратно часть денег, кому-то не выделяют. И на этом фоне многие делают выбор в сторону предпринимательской модели развития, когда муниципалитет не выступает заказчиком, а скорее направляет развитие города в определённое русло через диалог с жителями и бизнесом. В итоге при маленьком бюджете можно сделать классные вещи.

Яркий пример – Суздаль. Понятно, что это часть «Золотого кольца», но по сути это маленький город, где нет денег. И там за год проходит полсотни фестивалей, на которые приезжают туристы, тратят там деньги, за счет которого живут люди и поддерживается городская инфраструктура, создают известность для города. Важно, что Суздаль сохранила свой уникальный вид, и в нынешних условиях там довольно дорогая недвижимость.

Иркутск сейчас за счет частных инвестиций адаптируют кварталы деревянной застройки для современных нужд. Там администрация организовала специальную управляющую компанию, которая помогает бизнесу и консультирует его по всем вопросам. В частности, объясняет, что если где-то создается пешеходная улица, то поток клиентов от этого не упадет, как многие боятся, а вырастет. Там же власти малыми силами год за годом преобразуют центр города.

Томск – не очень большой город, не имеющий особых проблем с населением, так как там много студентов. Но там уже лет десять есть программа, по которой бизнес на льготной основе получает в недорогую аренду старые деревянные особняки с обязательством восстановить их и поддерживать в хорошем состоянии. В итоге предприниматели на выгодных условиях получают недвижимость в центре на долгий срок, а город сохраняет свой облик и историю.

В вашем же случае единственная серьезная проблема – это суровый климат.

– О да. У нас когда начинаются разговоры про пешеходную инфраструктуру и велодорожки, народ крутит пальцем у виска и говорит: «Вы с дуба рухнули?» В Сургуте почти весь январь было минус 35-40, какие уж там велодорожки. Как это должно корректировать городскую стратегию развития пространств?

– Все же Томск и Иркутск – тоже не южные города, там тоже резко континентальный климат. И вообще эта зима оказалась довольно холодной, даже в Москве было минус 20-25 градусов, но город при этом жил и работал. Надо понимать, что зима – это не всегда проблема. Ею нужно принять и научиться пользоваться.

Даже в холодную погоду жизнь не останавливается. Люди ходят пешком до автобуса или до магазина, меньше сидят на лавочках, но больше катаются на коньках и лыжах. Просто меняются паттерны поведения, и это нужно учитывать и адаптировать общественные пространства для зимнего использования. Например, если у вас обширные территории парков, то там будут востребованы небольшие помещения для бизнеса, чтобы можно было зайти и погреться. А у нас архитекторы закладывают какие-то огромные продуваемые пространства, где человек теряется, и люди закономерно не используют эти места для времяпровождения.

– Конкретно в нашем случае народ очень настороженно относится к размещению бизнеса в парках, потому что есть твердое убеждение – сегодня мы позволим там поставить ларек, а через несколько лет это уже будет огромный сарай, постепенно съедающий и уничтожающий территорию вокруг.

– Это вопрос насмотренности. Бывают ситуации в городах, когда хорошие идеи не имеют шансов на реализацию потому, что никто не умеет так работать. В России есть примеры в малых и больших городах, где все сумели нормально оформить, и все получилось – от Казани до небольшого Дивногорска в Красноярском крае. Да, первые объекты будет сложно делать из-за предыдущего негативного опыта, которому горожане будут верить больше, чем заявлениям чиновников. Но это другая большая проблема – почему нет доверия между властью и жителями, это быстро и просто не решается.

– В целом: можно ли скучный город превратить интересный при небольших затратах?

– Конечно. Никто не отменял те же фестивали. Даже в России много примеров, когда в город каждый год зовут художников, дают им пространство, и они просто творят. Нижний Новгород, Екатеринбург, Сатка и многие другие взяли это на вооружение. Из затрат нужна только краска и небольшие гонорары художникам – и город каждый год будет преображаться и по нему будет интереснее гулять.

Но сама по себе цель должна быть не в привозе художников, а в запуске собственного культурного движа в вашем городе. Чтобы подростки смотрели и проникались этой атмосферой, сами хотели творить и самореализовываться, и при этом находили понимание со стороны общества. Вообще сейчас людям в большей степени важен не уровень доходов, а возможность самореализоваться.

– Это для молодых актуально.

– Это вопрос ценностей. Если послушаете Екатерину Шульман – она хорошо рассказывает о том, как меняются ценности, что важно людям в 20-30 лет, что важно для старших поколений. Сегодня тренд на изменение ценностей меня устраивает, потому что люди понимают: если их ценят там, где они живут, то из этого города сложнее будет уехать – даже если в соседнем тебе предложат больше денег, но работа не будет приносить счастья.

– Хорошо, фестивали. А что еще?

– Самый быстрый и простой способ – это мероприятия и искусство. Потому что если вы хотите построить супер-классный квартал, который станет образом вашего нового города, или картинную галерею, или хорошую пешеходную улицу – на это уйдет минимум несколько лет. А событийку можно настроить за полгода. Плюс совершенно разный уровень финансирования.

Вообще в таких случаях обычно вспоминают испанский Бильбао, который тяжело переживал индустриальный кризис, так как был заточен на производство. В итоге оттуда бежало население, город оказался серым и бесперспективным, делать там было нечего. Но он смог подняться и стать известным на весь мир именно благодаря культуре – туда звали мировых архитекторов и художников, которые строили галереи и другие объекты, работали с искусством на улице. В итоге Бильбао проделал путь от умирающего города к новой жизни всего за 10-15 лет – это довольно быстро.

Другое дело, что теперь все знают про «эффект Бильбао» и много кто пытался его повторить – например, в той же Перми. Но, по большей части, это не получилось.

– Ошибка выжившего.

– Да, это ошибка выжившего. Поэтому нужно не копировать чужие решения, а понимать проблемы своего города и искать решения под них, у всех они будут разными. Надо привлекать социологов, проводить исследования и разбираться, почему те или иные люди уезжают, чего им на самом деле не хватает, и работать на этих людей. Потому что те, кто говорит, что все нормально и их все устраивает, все равно никуда не денутся. А вот послушать и услышать уезжающую молодежь и понять ее запрос – это довольно сложная задача.

– Поговорим еще про одну страшную проблему Сургута – строительство огромных домов, иногда на тысячи квартир. Корень проблемы понятен: Кремль дает разнарядку о строительстве определенного количества квадратных метров, не исполнить ее нельзя, и для решения задачи используется самый простой путь – «человейники». Есть ли опыт городов, которые одновременно соблюдают нормативы по сдаче «квадратов», и при этом строят нормальное жилье?

– Да, это возможно, просто нужно кардинально менять подходы. По большей части это зависит не от самого города или региона, а от людей, которые покупают квартиры. Если люди перестанут покупать жилье в дерьмовых домах – застройщики будут менять свой подход. А если все нормально и у них все покупают – зачем что-то придумывать? В этом плане влиять рублем – самый эффективный вариант.

На этом направлении лучше всего дела обстоят в Екатеринбурге, хотя там тоже не все гладко. Но там власти пытаются регламентировать и регулировать даже внешний вид новых домов, в то время как в большинстве городов о таком не задумываются. Вообще важны местные нормативы, правила, планы землепользования, объемно-пространственные регламенты, которые находятся в руках власти и могут ограничить застройщиков.

Но чиновники, которые разрешают строительство «человейников», просто не понимают, какой объем проблем для города они создают. Ведь собственники должны сами управлять жильем, и речь не только об установке шлагбаума – рано или поздно каждый дом придет к капитальному ремонту. И мы видим, что в больших домах люди просто не могут договориться, как их общая собственность будет дальше существовать. А еще возле «человейников» почти невозможно качественно настроить среду, и в целом там гора проблем. Отрадно, что есть отдельные компании, которые понимают, что можно строить, а что нельзя. Та же «СМ.Сити» или «Брусника», например…

– У нас она тоже есть.

– Как она строит у вас, я не видел, но в Екатеринбурге и Новосибирске видно, что компания пытается реализовать что-то новое. Правда, сами жители не всегда понимают, что на самом деле нужно, так как у многих не было опыта взаимодействия правильным жильем. Но когда люди видят, например, чем хорош подъезд без ступенек и 15 квартирами, а не 150, как они видели раньше, то начинают сравнивать нормальное с плохим. И плохое в этой ситуации котируется все меньше. Это касается не только новостроек, но и уже существующего жилья.

Ведь человек не просто покупает место, где будет жить – он еще инвестирует свои деньги. И когда люди все меньше хотят покупать квартиры в его доме, эти инвестиции обесцениваются. Это создает новый виток проблем – через несколько десятков лет районы с таким жильем могут начать маргинализироваться, и с ними нужно будет что-то делать. Об этом наши власти должны думать уже сегодня.

– Боюсь, нашим властям важнее сегодня отчитаться о сданных квадратных метрах и дальше хоть потоп, хоть трава не расти. Через несколько десятилетий другие будут эти проблемы разгребать, сегодня они никого не волнуют.

Но я хотел спросить про людей и их восприятие. Вот у нас в Сургуте власти вроде как пытаются обсуждать с горожанами проекты благоустройства. Вокруг этого мнения колеблются между двумя полюсами: от «надо советоваться с горожанами» до «простые люди не специалисты и ничего не могут сказать о проекте». В итоге действительно бывает, что народу выкатывают три плохих варианта, и народ выбирает, будучи не в состоянии оценить, что им подсунули лажу. Как найти золотую середину в этой ситуации?

– Действительно, это реалии сегодняшнего дня. Часто чиновники не умеют работать с жителями и пытаются с ними что-то «согласовать», хотя вообще в цивилизованном мире такого не бывает. Там, как правило, люди на честных выборах формируют органы власти, те же парламенты, и те согласовывают сложные проекты уже по умолчанию от лица своих избирателей. У нас же пытаются играть в манипуляцию, когда решения уже приняты, а народу для вида предлагают варианты. Условно, если строится стадион, то людей не спрашивают: «Нужен ли вам стадион», их спрашивают: «Какого цвета сиденья должны быть на этом стадионе».

Если мы говорим про нормальную ситуацию, когда граждане могут влиять на решения власти, то вовлечение общественности происходит еще на этапе появления идеи. Не когда проект уже существует, а строители сидят наготове, а на самом первом этапе. Людей спрашивают: вам важно это место? какие вы здесь видите проблемы? что вы хотите? И жители формируют техзадание, которое специалисты отрабатывают и после каждого этапа спрашивают у жителей: довольны ли вы этими решениями? Или объясняют, почему то или иное пожелание выполнить нельзя.

В итоге идет двусторонняя, даже трехсторонняя работа с участием власти, жителей и бизнеса. Да, бизнес тоже нужно вовлекать и спрашивать, потому что он тоже живет в городе и имеет свои проблемы и возможности.

Так работать умеют немногие города России. Передовик – Татарстан, который пять-семь лет назад начал заниматься общественными пространствами, и процесс обсуждения с гражданами выстроил правильно. В Санкт-Петербурге есть неплохие примеры. Там, например, на каждый район выделяется по пять миллионов рублей, и сами жители решают, на что направить эти деньги. Благодаря этому в городе появились первые велополосы и другие вещи, до которых городские власти бы еще долго не доходили.

В целом работать с гражданами можно и нужно, и специалисты, которые могут это организовать, в стране есть, но самое важное – это политическая воля. Просто многие руководители не видят смысла советоваться с народом и живут в парадигме, что до последнего не нужно показывать людям ход работы, а потом «презентовать» и отчитаться на камеру. И в какой-то момент они получают недоверие со стороны граждан, а какой-нибудь сквер, который был построен без разговора с людьми, стоит в запустении или разоряется вандалами. Тогда начальники жалуются, что «с жителями не повезло». На самом деле не повезло с руководителями, которые либо не спросили людей о том, что им на самом деле нужно, либо спросили так, что нормальных вариантов не было – вроде и выбор есть, а выбора нет.