​Апофеоз доступности

Посмотрев два спектакля гастролирующей труппы Московского Губернского театра - «Книга джунглей. Маугли» по Р. Киплингу и «Нашла коса на камень» по мотивам произведений А. Островского, я надолго задумалась. Вопросов было много, а вот ответов я не нашла даже в интервью с художественным руководителем. Что значит «театр для всех»? Театр с обширным всеохватным репертуаром? Вряд ли уважаемый Сергей Безруков ограничивается одним этим. Или театр, рассчитанный на некоего усредненного зрителя с самыми нехитрыми предпочтениями и недостаточно развитым вкусом? Детям – красочный мультик, их родителям – любовную историю с шутками-прибаутками и нехитрой моралью «не в деньгах счастье, а в их количестве»? Ах да, и то, и другое – обязательно на основе классических произведений, чтобы про приобщение к высокому не забывали. Учимся, играя, дорогие граждане, ведь все мы в душе дети неразумные? Театр, выстроенный на мертворожденных штампах, усиленно выдаваемых за «жизненность»? Лично я не хочу такого приобщения. И заявляю об этом со всей ответственностью.

Обе постановки произвели неоднозначное впечатление. Но недостатки детского спектакля – это отдельный, очень сложный и тяжелый разговор. Статичные мизансцены, короткие танцевальные номера, общее ощущение какой-то половинчатости, незавершенности… А ведь жанр спектакля заявлен как «музыкально-пластический», то есть музыка, ритм и язык тела должны, по идее, быть основой основ! Если режиссер Татьяна Вдовиченко делала ставку на визуальную часть, то стоило бы больше внимания уделить освоению актерами сценического пространства. Сценография эффектна и вроде бы многофункциональна, но, увы, никак не задействована. Среди актерских работ есть как весьма удачно сыгранные роли (шакал Табаки, павлин Мао, медведь Балу), так и персонажи, чье присутствие скорее обозначено, чем полноценно воссоздано (особенно пантера Багира, в которой хотелось бы видеть грацию хищника, звериную чуткость, постоянную готовность к прыжку; а никак не вальяжную расслабленность девушки у шеста). Мне могут возразить, что спектакль, предназначенный для детей, нельзя судить слишком строго… Однако здесь нелишне будет вспомнить известное утверждение К. Станиславского: «Для детей нужно играть так же, как для взрослых, только еще лучше».

Куда больше эмоций у меня вызвала вторая постановка. Понимаю, таким театром у нас принято восторгаться. Все для того, чтобы ублажить взгляд и вкусы среднестатистического зрителя, пришедшего провести вечер приятно и «культурненько»: тут тебе и оркестр в фойе, и шампанское для первых рядов, и роскошные костюмы, и дорогостоящие декорации, и прославленные имена в программке. Да, не спорю, картинка очень качественная и красивая получилась. Но что за ней стоит? Я пыталась ответить себе на этот вопрос.

Поставивший спектакль известный артист Сергей Безруков основную сюжетную линию взял из комедии «Бешеные деньги», линию «Бесприданницы» сделал вспомогательной, а ближе к финалу промелькнули «Таланты и поклонники». Сам по себе прием меня нисколько не смутил. Напротив, всегда интересно проследить за тем, как «уживутся» вместе герои таких разных произведений одного автора и куда выведет режиссерская мысль. И насколько такой ход окажется оправданным и убедительным. Увы, соединив три пьесы, Безруков умудрился упростить Островского. Если не сказать грубее и точнее – выхолостить.

Все первое действие – это не комедия, а откровенный водевиль. Провинциальный делец Савва Геннадич Васильков (Дмитрий Дюжев) влюбляется в «столичную штучку» Лидию Чебоксарову (Карина Андоленко) и решает во что бы то ни стало добиться ее руки. А новоиспеченные приятели, желая подшутить и над наивной самоуверенностью горе-жениха, и над высокомерием переборчивой невесты, тайком рекомендовали Василькова как владельца золотых приисков… Велик соблазн, нивелировав глубину и неоднозначность главных действующих лиц пьесы Островского (да-да, отношение драматурга к главному герою явно не такое бесспорно-положительное, как может показаться на первый взгляд), свести их к водевильным типажам: простаку, кокетке и т.д. Но зачем «пережимать», настолько сгущая краски, что Васильков в иные моменты кажется едва ли юродивым, чьи незатейливость и честность сродни какой-то патологии? А ведь он должен быть человеком пусть и простоватым внешне, но умным, расчетливым, разбогатевшим отнюдь не волей случая. Ухватки здешней Лидии не имеют ничего общего с поведением красивой, неглупой, но циничной и избалованной светской девушки, напоминая то повадки гламурной дуры, то профессиональной проститутки.

Этот гипертрофированный водевиль перемежается драмой бесприданницы Ларисы Огудаловой (Елена Киркова) и Карандышева (Александр Амелин). Здесь можно было и восхититься режиссерской находкой, пойди Безруков дальше по этому пути. Более того, в этом было бы вполне реально усмотреть и некое выстроенное на контрасте изящество: то, что началось как водевиль, завершилось как полноценная драма, если не как трагедия. Вон превратившийся из недотепы-клоуна в пугающую своей холодностью и отчужденностью «восковую персону» Савва Геннадич Дмитрия Дюжева, торжествуя, сводит счеты, унижает и без того униженную всеми кому не лень Лидию. И никого здесь не жалко.

Недаром финал пьесы «Бешеные деньги» открытый, а не определенный… Но кому нужны этот негатив и состояние подвешенности в воздухе? Ни для кого не секрет, что люди на спектакль отдыхать приходят. Выстрел прозвучал, но легким мановением руки Лариса превращается в играющую роль актрису Сашу Негину из «Талантов и поклонников», поднимается, раскланивается. Неожиданный ход, что и говорить. Хотя ничто и не предвещало театра в театре, однако цель достигнута: зрительское напряжение снято, трагедия отменяется. Вместо нее – почти голливудский хэппи-энд и мораль, поданная «в лоб». Теряется сам смысл подобного вмешательства в композицию пьесы. Для чего это сделано? Только для того, чтобы показать, как сильно повезло Лидиньке, что ее женихом оказался богатый и умный Савва Геннадич, а не бедный, глупый и озлобленный Юлий Капитоныч? Или ради соотнесения как такового? Но всем и без того прекрасно известно, что Лидия Юрьевна отнюдь не Лариса Дмитриевна. У них схожа только исходная ситуация, и то не полностью. А ведут они себя кардинально противоположным образом.

Лидия быстро осознает выгодность предложения Василькова пройти у него выучку в качестве экономки, но крах своих идеалов, вопреки первоисточнику, не оплакивает. Напротив, перестраивается и радостно отбывает с супругом чуть ли не в закат. Свои модные салоны и наряды Лидия обязательно получит, в этом сомнений нет. Однако из-за слишком стремительного перерождения ни героине, ни актрисе попросту не веришь. Вообще, во втором акте почти все персонажи обращаются в свои собственные противоположности: Васильков из полу-дурачка в уверенного дельца и эталонного хозяина жизни; изящный остроумец и «злой гений» Глумов (Антон Хабаров) – в жалкого альфонса; влиятельный и могущественный князь Кучумов (Виктор Шутов) – в ничтожного враля; а кичащийся своим положением щеголь Телятев (Сергей Вершинин) остается в исподнем. В самом буквальном смысле. Но стремительный вывод на чистую воду глумовых-телятевых-кучумовых выглядит весьма органично, здесь претензий быть не может. Чего, увы, не скажешь про преображение Саввы и Лидии. Слишком Дмитрий Дюжев и Карина Андоленко перестарались в первом действии, представляя их в невыгодном свете.

Заявка на нечто серьезное была, но не сработала, не «выстрелила». От этого становится досадно вдвойне. На выходе получилась радость для глаз, но не для души и ума. Покинув зрительный зал, я не испытала потребности размышлять над увиденным, не открыла для себя ничего нового. Было только немного обидно. За Островского, чью пьесу низвели до уровня не то бульварной мелодрамы, не то шоу. За Василькова, который сначала предстает надсадно кривляющимся шутом, а затем Органчиком, повторяющим как некое заклинание: «Я из бюджета не выйду!». И за тех сургутян, что жаждут «легкоусваиваемых» спектаклей и ратуют за доступность, возведенную в абсолют. Ведь забывают граждане, что «доступный» еще не значит «интересный» и «полезный». Почему-то как о вещи мечтать, так о брендовой или вовсе даже эксклюзивной, а в плане художественном и духовном рады удовлетвориться чем-то усредненным, предназначенным «для всех». Такой вот парадокс. Это относится не только и не столько к спектаклю «Нашла коса на камень», а к сургутской ситуации вообще.

Нет, я не утверждаю, что художник должен быть голодным, театр – бедным, а мрачный, навевающий тоску и ощущение безысходности спектакль по определению лучше любого жизнеутверждающего. И то вопрос на самом деле отнюдь не однозначный. Ведь испокон веков в театр приходили не за развлечением, а за переживанием, катарсисом. Тем самым, что значит «очищение через страдание». Я-то в своей бесконечной наивности полагала, будто на спектакли надо приходить за новыми эмоциями, новым опытом чувств, за пищей для размышлений. Но постановки Губернского театра упорно доказывали мне, что это не так; что теперь театр – это некое приложение, необязательная альтернатива кино. Не хочется сегодня в кинотеатр, поэтому схожу-ка для разнообразия на живые иллюстрации посмотрю. Благо, именитые гастролеры привозят такие же блокбастеры и мелодрамы, на любой вкус и цвет. Еще бы попкорн в фойе продавали и во время спектакля фотографировать и в полный голос комментировать происходящее на сцене не запрещали, совсем была бы красота.

Единственный вывод, который я для себя сделала, может быть, и не нов. Кому как, а мне лично совсем не нужна имитация жизни и чувств вместо подлинного актерского проживания и переживания. Волей-неволей становится печально, когда сколь угодно впечатляющее оформление и сколь угодно удачные комические находки вытесняют, делая второстепенной идейно-смысловую составляющую спектакля. Все-таки смотреть надо в первую очередь на картину, а потом на раму.

От редакции. Есть что сказать по этому или по какому-либо иному вопросу? Пишите нам на post@siapress.ru, nureev@siapress.ru или на vk.com/yuri.nureev. Не забудьте о подписи, желательна также и фотография.

Мнение редакции может не совпадать с мнением авторов блогов.