В Сургуте не прекращается юбилейный звон бокалов местных телевизионных фабрик: по двадцать лет одной и другой. Громкие, даже грандиозные шоу сотрясали крупнейшие концертные площадки, восторженная публика и распираемые гордостью и важностью хозяева торжеств привечали сургутский бомонд. Заслужили!
Мы там, как говорится, тоже были, мед-пиво пили, по усам текло, да в рот не попало. Поскольку впечатление сложилось такое, что праздники эти как бы больше для чиновничества, что ль. Для их веселухи. Для презентации себя перед ними. Для лишнего обоснования им своей функциональной необходимости. Нисколько не умаляя очевидных достижений местного телевидения (все-таки 20 лет — это реальный срок!), мне, как зрителю, хотелось бы увидеть в этом самом местном телевидении то, что Леонид Парфенов в своем недавнем заявлении назвал удивительно простым словом «новости». Новости, которые наше телевидение делает для начальства, это не новости, это пиар, сказал Парфенов.
Интересное наблюдение: на местных телеторжествах о Парфенове не говорили, разве что в кулуарах и разве что в том духе: ну что он такого нового сказал?
Ничего нового. Просто сказал. Сам делает «новости для начальников», в чем признался. Надоело. Не в кайф зарабатывать на хлеб этим, вот и вся новость. Посчитал необходимым хоть сказать об этом, причем в лицо и в камеру.
А мы, журналисты, которые уже даже и не спорят с теми, кто называет нас продажными, на этот тихий парфеновский вопль отчаяния всегото и можем ответить: ну что в его словах нового? И вальяжно потягиваем оплаченный спонсором коктейль…
Для нас новости в другом. Сократит, интересно, Попов расходы на СМИ или нет? Кому урежет, кому добавит? Если урежет, как жить-то будем, мамочки!
Ясно, что жизнь — это череда сплошных компромиссов, но ведь когда-то настает критическая черта, за которую переступать не хочется? У Парфенова, вот, наступила. Наверное, это только начало — так уже было 25 лет назад, когда сначала что-то Сахаров сказал, потом Собчак, потом Ельцин и — понеслось…
Десятилетиями мы кормимся с руки власти и считаем ее источником своего благополучия. Проводим презентации, на которых власть — центральный гость. И лишаемся рассудка от одной только мысли, что журналистика и власть — это не партнеры, а в здоровом, общественном смысле конфликтующие стороны, оппоненты. Пресса находит недостатки власти, власть их устраняет. Этот очевидный принцип извращен до неузнаваемости: власть платит прессе фактически за то, чтобы недостатки она не искала.
Посмотрите на городские так называемые тендеры по СМИ: они же организованы таким образом, чтобы на сто процентов профинансировать производство одной из радиостанций ВСЕХ выпусков новостей. Та же картина с телевидением, с публикациями в газетах. И везде — базовое тендерное условие: «оперативное информирование населения о деятельности органов местного самоуправления, освещение социальной, экономической и культурной жизни города…» Получается, журналисты сургутских редакций уже не могут сами, в рамках выполнения профессионального долга, рассказать своим читателям, зрителям, слушателям о деятельности мэрии? Об экономике города? О случающихся здесь культурных событиях? Они это могут делать только за деньги, которая власть платит их редакциям?
Получается парадоксальная картина: средства массовой информации, являясь частными компаниями, бьются за деньги бюджета, которыми финансируют свою профессиональную деятельность. И называют новостями то, что профинансировано из муниципального или государственного кошелька. Мы некогда участвовали в этой борьбе за бюджетный пирог и можем заявить: в нем денег гораздо меньше, чем в рынке. К тому же тебя никто не тычет мордой в твою же писанину и не обвиняет в неблагодарности.
Наверняка под парфеновскими словами подписался бы каждый из нас. Может, это не поздно сделать — хотя бы сказать, что он прав и его слова относятся и к нам? Потому что после такого признания хоть в душе, где-то в ее самой глубине, чувствуешь себя свободнее.
