В «Закрытом показе» у Гордона демонстрировали очередной российский шедевр под названием «Мишень» режиссера Александра Зельдовича. Он так хорошо вписывается в общую тенденцию, что я расскажу о нем подробнее.
Москва 2020 год. Светлое будущее в стиле хай-тек. Россия млеет в крепких объятиях Китая. Через столицу бесконечной чередой движутся фуры. Элита говорит по-китайски и хвастается диалектами.
Персонажи. Министр. Вкушает на завтрак запах подорожников, запивает горячей водой, озабочен балансом Добра и Зла. Его жена. Носит на лице маску, грезит о сексе. Ее брат. Телеведущий, довольно буйный. Влюблен по голосу в переводчицу с китайского, которую никогда не видел. Таможенник, он же жокей. Адски влюбляется в жену министра. Переводчица с китайского – появляется позже, влюбляется в ведущего.
Вся группа отправляется на Алтай к космической дыре, в которую льются космические лучи, они же ци, они же прана. У дыры расположен крошечный поселок, где проживают молодые люди с внуками. Они не стареют, эти молодые люди. Москвичи ломятся к дыре за вечной юностью. Отночевав в колодце в лыжных костюмах и поймав ха-ха, господа вертаются на базу – в столицу нашей Родины. С ними уезжает подавальщица Тая (выглядит на 19 лет, на самом деле ей 52). У нее у Большого театра встреча с возлюбленным, с которым они забили стрелку 30 лет назад.
По большому счету, «Мишень» это какой-то вариант «Сталкера». Только там мужчины мучительно долго шли к космической дыре, а тут сразу, почитай, попали… И началось.
От передоза праны жена министра уходит к таможеннику-жокею и погружается в женское счастье, в том числе и на рабочем месте любимого при большом скоплении задержанных китайцев. Любовник таможенник слетает с катушек, убивает людей, бьет любимую в лицо и вышвыривает с территории дачи. Муж-министр травит его лошадей, сходит с ума и впускает в свой дом бомжей. Телеведущий счастливо живет с переводчицей, но прана берет своё, и он поит гостей кровью из собственных вен. Министра убивает бомж, его жена прыгает с моста под поезд. И сия пучина поглотила их всех. Выживают только ведущий с переводчицей, расставшись на время, пока прана подуспокоится.
Я даже не буду спрашивать, зачем это снимать. Не стану говорить и о том, что страсти в фильме не убеждают, трагедии не пугают, герои не привлекают, а ужасы бессмертия не трогают. Я хочу сказать о том, что у фильма плохой конец. Почти все погибают. Бессмысленно и беспощадно. Авторы будто пытаются донести одну единственную мысль – выхода нет. И таково большинство российских фильмов.
Например, «Эйфория» - влюбленных застрелили из ружья. «Лучшее время года» - мужчина умер, женщины сошли с ума. «Сказка про темноту» - полная безнадега. «Овсянки» - героиня умерла, в целом три дня тошноты. «Огни притона» - героиня умерла. «Груз-200» - самый жуткий фильм всех времен и народов. По мерзости он переплюнул «Сало или 120 дней Содома» Паоло Пазолини, а по боли - «Рассекая волны» Ларса фон Триера. Пошли в кино – фильм «Камень», герой Светлакова покончил с собой.
Вывод: если оставить в стороне комедии, российское кино тяготеет к смерти и безнадежности. Это тренд, это выбор, это диагноз. Ожидаемый, предсказуемый и единственно возможный конец почти любого фильма.
Это как в 90-х. Тогда в каждом фильме героиню насиловали, а героя убивали. Вспомним любимые фильмы того периода. «Асса» – Бананана зарезали, но появился Цой. «Игла» - зарезали Цоя. Всё, привет. Прошло 20 лет и ничего не изменилось. Фильмы стали шикарные, дорогие, модные – а суть всё та же: «звезда рок-н-ролла должна умереть».
С чего это началось? Может, с Достоевского? Федор Михайлович создал идеального человека – князя Мышкина. Но, помучив российскими реалиями, вернул идеал в Швейцарию, в состоянии близком к растительному. Не Достоевский ли первым сказал «Выхода нет?».
Второго идеального человека – Эраста Фандорина - создал Борис Акунин. Эраст Петрович умен, решителен, благороден и очень удачлив. Он великолепен. Он всегда побеждает. Но он и всегда проигрывает. Если вы хорошо знакомы с его приключениями, то обнаружили эту закономерность – выигрыш Фандорина равен проигрышу России.
Эта тенденция особенно очевидна в цикле «Смерть на брудершафт». Здесь наш Алексей Романов дуэлирует с немецким шпионом Зеппом. И в каждой книге Алексей проигрывает. В каждой. Всегда. Каждый раз! А с ним проигрывает Россия.
Возьмём книги Акунина, созданные в масках, под псевдонимами. «Герой иного времени» - в конце романа замечательные люди Олег Некрасов и его невеста Алина, пройдя массу испытаний, погибают. Автор их убивает и сбрасывает со скалы. Книга «Vremena-goda» – героини Сандра и Вера умирают…
И я поняла, каждой своей книгой Акунин внедряет в мозг, как 25 кадр, стойкое убеждение, что Россия всегда проигрывает. Россия должна проиграть. Тать в ночи, а не писатель. Интересно, он сам это сознает? Или это латентная тяга к суициду? Ведь убивая героев, автор убивает себя.
Вообще, драматизм и безысходность – это наше. И даже странно, что Россия до сих пор жива.
Я уж не говорю о депрессивной российской рок-музыке. Янка, ГрОб, «Инструкция по выживанию», «Комитет охраны тепла» - назови хотя бы одну нормальную песню. Вячеслав Бутусов: «Я нёс в ладонях чудесную воду…». Нёс, нёс, но не донес. «Выхода нет» - добавляет Саша Васильев. «Эта Родина – Смерть» - заканчивает Егор Летов.
Причем, на Западе ничего подобного не происходит. Американское кино твердое и бодрое, как огурец. В фильмах-катастрофах герой лихо идёт к спасению, по пути спасая женщин, детей и кошку. Самая большая драма у них – «она болеет раком, а он ее любит». Но смерть героини происходит светло, чуть печально, и в целом жизнеутверждающе. Как в фильме «Не сдавайся!». Смерть как эпизод жизни, как ступень, не больше.
Почему же наши так жестоко страдают? Из-за отсутствия идеологии? Из-за русской беспередельности? Пелены отчаяния, накрывающей творческих людей? Из-за неуверенности в завтрашнем дне?
Но разве у России когда-то был Золотой период? Всегда было одинаково. И так тысячу лет. Поэтому так и хочется сказать: не надо драм.
Не бойся, брось. Мы, конечно, умрем. Но не прямо сейчас. И не завтра. Всё будет хорошо. Будет по-всякому, и хорошо, и плохо, и опять хорошо. И ты будешь умирать по пять раз на дню, но завтра обязательно будет новый день. Твое отчаяние временно, жизнь непрерывна, и солнце с неба никуда не денется.
